Китай, по-видимому, счел Грузию важной для своей экспансии и упрощения торговли с ЕС и готов «жертвовать» средства на комплексное развитие региона. Пекин уже вовлечен в проекты в области здравоохранения и инфраструктуры, проявил интерес к проектам в горнодобывающей отрасли. Растет число работающих в Грузии китайских компаний, значительно увеличиваются китайско-грузинские ПИИ. Энергетическая компания CEFC China показывает заинтересованность в инвестициях в Грузию. Корпорация Dongfang Electric обязалась вложить 200 млн долларов в строительство тепловой электростанции в регионе Ткибули. Китай официально объявляет о начале транспортировки своих грузов через морской порт Поти. Группа Hualing разрабатывает свободную индустриальную зону в Кутаиси, недалеко от проектируемого глубоководного морского порта Анаклия, который будет обрабатывать 40 млн тонн грузов в год. Этот порт, по словам китайских экспертов, играет ключевую роль в экономическом поясе Шелкового пути как транзитный узел на пути китайских товаров в Европу. Та же группа инвестировала в финансовый сектор, объединив Bank Republic и Basisbank и получив контрольный пакет акций и большинство голосов в наблюдательном совете нового банка. В 2014 году объем торговли между Грузией и Китаем достиг 0,96 млрд долларов, а китайские прямые нефинансовые инвестиции составили 0,53 млрд долларов, что сделало Китай четвертым по величине торговым партнером и третьим по величине иностранным инвестором Грузии.
После войны 2008 года Грузия вышла из СНГ и прекратила дипломатические отношения с Россией. Грузия, похоже, считает хорошие отношения с Китаем возможным противовесом российскому доминированию в регионе и полагается на Китай как на молчаливого защитника в реализации последовательной проевропейской политики. Однако китайское присутствие в Грузии хотя и растет, но остается довольно ограниченным, и Грузия продолжает придерживаться очень сбалансированной и прагматичной экономической стратегии. С 2012 года Тбилиси возобновил неформальные экономические и торговые отношения с Москвой и ведет переговоры о расширении сотрудничества во всех сферах, от энергетики до транспорта. В 2015 году был отмечен положительный сдвиг в планах Грузии в отношении импорта российского газа. Болезненные вопросы, среди которых членство в Таможенном союзе, не исключаются из обсуждения грузинскими чиновниками. Такое поведение (а возможно, влияние Китая) удивительным образом успокаивает российскую риторику; российские чиновники даже считают правящую партию «Грузинская мечта — Демократическая Грузия» пророссийской. В то же время очевидны ограничения, которые диктует реальная экономическая политика: например, вступление в Таможенный союз неизбежно приведет к расторжению соглашения о свободной торговле с Китаем, а этим достижением ни один грузинский политик не готов пожертвовать. Российское влияние на грузинскую экономику медленно, но верно ослабевает, а традиционный подход России, основанный на угрозах и подкупе, не вполне работает в случае с Грузией — вероятно, благодаря поддержке, которую страна получает от Китая.
Показательный пример этой эволюции — ситуация с грузинскими винами
[70] и минеральной водой
[71]. Россия по-прежнему — потребитель № 1 для Грузии, в основном из-за того, что бóльшая часть грузинских вин делается из неизвестных в Европе сортов винограда
[72], а маркетинг новых вин грузинскими виноделами в Европе не налажен. Ценовой вопрос тоже играет немалую роль: грузинские и молдавские виноградники имеют меньшую урожайность на гектар, чем их западноевропейские конкуренты. Это отражается на ценах — так, на британском рынке грузинское саперави в среднем продается за 15,3 доллара, тогда как более известное французское каберне-совиньон стоит всего 9,07 доллара. Однако грузинские вина готовы идти на восток. Ожидается, что соглашение о свободной торговле между Грузией и Китаем вступит в силу к середине 2017 года
[73], освобождая грузинские вина от таможенной пошлины в 48,5 %. Это должно обеспечить существенный толчок к увеличению постепенно растущего экспорта грузинских вин на китайский рынок. Подобный сценарий может серьезно повлиять на зависимость грузинских производителей от России. Россия и сама виновата в разрушении этих отношений: после объявления (с опозданием в 2 года) 20 июля 2016 года, что Грузия поддерживает расширение санкций ЕС против РФ, российская Государственная дума рекомендовала правительству снова запретить импорт грузинских вин и минеральных вод
[74].
С другой стороны, развивающиеся отношения Грузии с ЕС не приносят экономике Грузии серьезных улучшений или революционных изменений
[75]. Хотя общая структура грузинского экспорта значительно изменилась, это лишь результат существенного снижения экспорта в страны СНГ. Доля экспорта в ЕС в общем экспорте Грузии выросла с 20,9 % в 2013 году до 29 % в 2015-м, в то время как доля стран СНГ упала за тот же период с 55,5 до 38 % в связи с крайне неблагоприятной экономической ситуацией на Украине и в России
[76]. Каких-либо заметных изменений в структуре экспорта после вступления в силу DCFTA (2014) не было. После предварительного вступления в силу DCFTA ни один новый продукт (кроме киви) не экспортировался на европейский рынок, в основном в связи с тем, что на данный момент грузинские продукты не отвечают требованиям к безопасности пищевых продуктов ЕС.
Грузии необходимо приблизиться к законодательству ЕС о санитарных и фитосанитарных (СФС) мерах для того, чтобы получить необходимое признание своей продукции со стороны европейских властей. Проблема заключается в ошеломляющем объеме бюрократической работы и необходимых изменениях производственных процессов: ЕС требует замены и последующего выполнения 101 правила безопасности пищевых продуктов, 84 ветеринарных стандартов и 87 стандартов в области защиты растений, что выглядит невероятным на фоне раздробленности сельского хозяйства Грузии.
