Чиновники ЕС утверждают, что положительные последствия от DCFTA должны заметно проявиться в среднесрочной и долгосрочной перспективе, и ссылаются не только на прямой рост взаимной торговли, но и на возможность использования правил «диагонального аккумулирования» — определения происхождения товаров, производимых несколькими странами совместно, которые позволят Грузии увеличить объемы торговли с Турцией и другими странами. И снова вопрос в стандартах. DCFTA требует, чтобы Грузия приняла стандарты и законодательные принципы ЕС в течение 5 лет. По соглашению Грузия должна принять свод, состоящий из 25 000 европейских стандартов. Очевидно, что это огромная работа. Грузии также необходимо отменить любые противоречащие национальные стандарты, включая противоречащие европейским стандарты ГОСТ, что угрожает непрерывности производства многих товаров и требует крупных инвестиций. Среди последних дискуссий и официальных заявлений нет никаких намеков на то, что ЕС субсидирует Грузию на сумму, достаточную для введения подобных изменений.
Заключение
Приведенные выше примеры позволяют нам лучше понять процессы, протекающие в зоне между Евросоюзом и Таможенным союзом, и в том числе в отношениях со странами, которые находятся под их совместным влиянием.
Для таких стран характерны сильная историческая связь с Россией, большая доля русскоязычного населения, религиозная общность и культурное сходство, высокий уровень знания русского языка среди коренной национальности. Это обеспечивает безусловную лояльность по отношению к России и подрывает попытки убедить большинство населения однозначно обратиться к европейскому будущему. Более того, Россия публично представляет идею сближения с Евросоюзом как антироссийскую и противоречащую сотрудничеству с Таможенным союзом. Подобная риторика редко имеет экономические предпосылки; от такой враждебности Россия в целом теряет, но с ее стороны не происходит никакого переосмысления своей стратегии.
Существует значительная разница в подходах к неопределившимся странам, которые применяют Россия и Евросоюз. Евросоюз настаивает на том, что более тесные отношения с неопределившимися странами важны этим странам куда больше, чем ему самому. Он придерживается политики медленного сближения, проводя широкомасштабную бюрократическую работу и требуя от присоединяемых стран пройти через существенные изменения без явного краткосрочного эффекта. Помимо безвизового въезда и туманной перспективы устроиться на работу внутри ЕС граждане неопределившихся государств не видят большого преимущества от ассоциации с Евросоюзом, которому не удалось в достаточной мере прорекламировать свои преимущества.
Вдобавок внутренняя структура власти неопределившихся стран часто напоминает российскую — начиная от коррупции, поддерживающей внутренний баланс сил и навязывающей свои правила игры, и заканчивая старыми ГОСТами, по которым работают предприятия. Эти проблемы и особенно масштабная торговля товарами, произведенными по местным нормам, с членами Таможенного союза заставляют элиты неопределившихся стран часто выступать в пользу ТС, невзирая на перспективы стратегических долгосрочных преимуществ от избрания европейского вектора.
Россия, в свою очередь, предлагает преимущества (свой безвизовый въезд, отсутствие таможенных пошлин, общий рынок труда), очевидные всему населению. Она ничего (кроме лояльности) не требует от высших слоев местного общества и позволяет им поддерживать выгодные для себя режимы. Российская тактика убеждения основывается на методе кнута и пряника, Россия не стесняется применять прямую угрозу экономических репрессий и даже военного вторжения, когда неподатливые страны не понимают своего счастья от сотрудничества с ней. В большинстве неопределившихся стран есть сепаратистские движения, существование которых так или иначе поддерживается Россией с целью усиления контроля за внутренней политикой таких государств (а Сербия — наглядный пример российского содействия центральной власти в борьбе с подобными движениями в обмен на лояльность правительства). Еще одна отличительная черта большинства таких стран — наличие непризнанных мировым сообществом территориальных образований, которым с момента возникновения явно (экономически, политически, а часто и в военном смысле) покровительствует Россия. Как минимум в трех случаях на границе этих образований развернулась гражданская война, в которой участвовали российские вооруженные силы.
С другой стороны, Россия готова щедро отблагодарить за благосклонность к ней созданием благоприятных условий торговли, финансированием и поддержкой лояльных бизнесменов и политиков. Члены Таможенного союза и те, кто согласен присоединиться, получают долгосрочные кредиты без требования возврата и отправляют миллионы людей, чьи заработки составляют основную часть доходов их стран, работать в Россию. Все это приводит к более широкому, чем можно было бы ожидать, принятию политики РФ в одних странах (например, в Армении и Белоруссии) и резкому росту напряженности в других (например, в Молдавии).
Уникальный пример Грузии, где правящие элиты и большинство населения не поддерживают сближение с Россией, частично объясняется сделанными Россией ошибками, аналогичными тем, которые она совершила на Украине. В обоих случаях российские политики позволили «Газпрому» осуществлять независимую стратегию в отношении этих стран — очень недальновидную и очень самонадеянную, вызывающе высокомерную, с явной нехваткой «пряника» в проводимых действиях. «Газпром» фактически использовал технику экспансии, наработанную в начале 1990-х годов в российских регионах, где монопольное положение давало ему возможность захватывать производственные предприятия без всякого инвестирования, только за счет повышения цен на газ или перекрытия его поставки, а руководители региональных подразделений «Газпрома» становились местными королями, обрастая собственными бизнесами, созданными на базе обанкроченных структур. Такая стратегия не давала ни Грузии, ни Украине возможности решить собственные важнейшие проблемы и привела к попыткам найти более разумного партнера.
Тем не менее в случае с Грузией китайский фактор все же имеет первостепенное значение, и недавнее вовлечение Китая в происходящие события кардинально изменило расстановку сил. Можно ожидать, что влияние Китая будет расти и в других неопределившихся государствах, там, где он будет видеть свои экономические интересы (как это происходит в Центральной Азии и даже в Казахстане, который уже стал действительным членом Таможенного союза). Китайская политика в отношении таких стран сочетает в себе европейскую мягкую силу и деликатность и российский стиль принятия местных особенностей и стандартов, готовность показать немедленную выгоду, прежде чем требовать чего-либо. Кроме того, хотя способность Китая защитить своих союзников от российских карательных действий до сих пор не была испытана, создается ощущение, что и власти РФ, и правящие элиты неопределившихся стран оценивают вероятность силовой поддержки от Китая гораздо выше, чем от Евросоюза. По крайней мере есть немало примеров того, как ЕС отказывался от своих обязательств, оставляя союзников в одиночестве под огнем — в прямом и переносном смысле слова.
Резюмируя, можно сказать, что перспективы более тесного сотрудничества неопределившихся стран как с Евросоюзом, так и с Таможенным союзом достаточно туманны — несмотря на то, что они были бы выгодны всем участникам, включая Россию. Тем не менее есть меры, которые Евросоюз мог бы предпринять для обеспечения более сбалансированной ситуации и более высокого уровня готовности к сотрудничеству со стороны России.
