Экономика цветных революций: как снижение сырьевых доходов разрушает диктатуры
Оказывается, с долей ренты в ВВП можно связать не только внешне агрессивную политику государств, но и выбросы внутренней агрессии — цветные революции, которых так боится власть в современной России. Увы для нее — от цветных революций защищает не ОМОН, не национальная гвардия и не вооруженная до зубов армия. Защититься от них можно, только меняя структуру экономики. Как именно — я писал в статье, опубликованной в Forbes 29 октября 2015 года.
Цветные революции последних лет можно оценивать по-разному — и как скачок вперед в развитии переживших их государств, и как потерю этими государствами стабильности и откат назад. Но в цветных революциях интересно не то, что происходит внутри страны (все революции немного похожи друг на друга), а тот резонанс, который они вызвали в мире. Пожалуй, ни одно геополитическое явление в последнее время не вызывало столько эмоций, среди которых доминирует страх автаркических лидеров и диктаторов — будто они чувствуют, что ящик Пандоры открылся по их душу.
С одной стороны, это странно — в мире постоянно происходит смена власти, беспорядки и восстания, и ничего нового последние годы не принесли. С другой — диктаторов можно понять.
На первый взгляд единственное, что связывает Египет, Тунис, Сирию и — вдруг — Украину, это авторитарный режим, подавлявший оппозицию и интегрировавший политическую власть и личное обогащение элиты в неразрывный процесс.
Поддаваясь естественному психологическому желанию найти виновных вовне, сторонники авторитарных режимов винят в череде революций внешние силы, обычно США, в риторике политических лидеров которых действительно часто встречаются призывы к «экспорту демократии». Однако (в отличие, скажем, от Ирака и Ливии) Штаты явно не вмешивались в ситуацию в странах цветных революций, а если бы встречи с оппозицией, гранты правозащитникам и «печенье» на площадях действительно могли менять правящие режимы, то волна цветных революций не ограничилась бы четырьмя жертвами, захлестнув минимум полмира — США активно сотрудничают с организациями либерального толка всегда и везде, да и «печенья» у них хватает.
Авторитарных стран много. Рядом с Магрибом расположены авторитарные Саудовская Аравия и Иордания; рядом с Украиной — Белоруссия и Россия; половина Латинской Америки, треть Индокитая и вся Средняя Азия — автократии. Тем не менее революциями в большинстве автаркий не пахнет, разве что пройдет кое-где демонстрация и власть арестует десяток человек. Должны быть какие-то еще общие для «членов клуба цветных революций» свойства, которых нет у «спокойных» диктатур.
Свойства эти, как и следует ожидать, находятся в экономической области, и основным фактором оказываются доля ресурсной ренты в ВВП и уровень подушевого ВВП в стране. Судя по анализу мировой статистики, долю ренты в ВВП около 10 % или чуть менее имеет 21 страна.
В клуб попадают Австралия и Норвегия, но подушевой ВВП на человека в этих странах очень высок, и это не случайно: демократические институты там построены задолго до появления ренты, и их нелегко разрушить.
Зимбабве, ЦАР, Сьерра-Леоне, Кот-д’Ивуар, Судан, Того, Мадагаскар, Малави, Танзания, Киргизия — это беднейшие страны, тем не менее в их новейшей истории есть много похожего на цветные революции. В Судане, Того, ЦАР, Сьерра-Леоне, Кот-д’Ивуаре, Киргизии, на Мадагаскаре и в мягкой форме в Малави в последние 15 лет происходили множественные или разовые революции и мятежи, очень сходные с цветными. В Зимбабве власть не менялась
[79], однако ситуация в стране все время находилась на грани общего хаоса. Танзания — более спокойное исключение, в ней только сепаратистские выступления на островах можно как-то связать с «влиянием 10 %». Но не бывает правил без исключений.
Относительно обеспеченные Колумбия, Перу и Малайзия (ВВП от 6500 до 11 000 долларов на человека). Сегодня во всех трех странах спокойно, однако Колумбия пару десятков лет жила в процессе перманентной революции, Перу пережила свержение режима Альберто Фухимори, Малайзия во времена, когда ее подушевой ВВП был ниже 7000 долларов на человека, имела более высокую ренту, а сегодня она выбивается из клуба как более богатая.
Остались только Мьянма и Вьетнам. Обе страны пережили гражданскую войну, военно-социалистические диктатуры, массовые беспорядки.
Вьетнам сегодня более или менее стабилен, чего нельзя сказать о Мьянме, где вокруг готовящихся выборов вполне может сложиться ситуация, близкая к цветной революции.
И наконец, в «клуб 10 %» входят Египет, Сирия, Тунис и Украина.
Статистика впечатляет: кажется, что за исключением двух демократий все страны «клуба 10 %» отмечены роком. Более того: если нарисовать график, на котором по абсциссе отложен ВВП на душу населения, а по ординате — доля ренты в ВВП, выделится прямоугольник — с долей ренты от 5–6 % до 12–13 % и подушевым ВВП от нуля до примерно 6000–7000 долларов, где компактно расположено два десятка стран. Их постоянно сотрясают оранжевые и другие революции, перевороты, волнения. В итоге объединяет Тунис, Египет, Сирию и Украину только то, что при подушевом ВВП от 3000 до 6000 долларов они имели на момент начала революций долю ренты в ВВП в пределах 8–12 %. Россия сегодня опасно приближается к этому прямоугольнику с ее 8500 долларов подушевого ВВП и 14 % ренты
[80].
Разумно предположить, что большая доля ренты в ВВП (15 % и выше) в достаточной степени обеспечивает тоталитарную власть ресурсами для стабильности. Страны с таким уровнем ренты развиваются при прочих равных медленнее стран с низкой рентой, но зато в них власть легко консолидирует экономические рычаги, лишая потенциальную оппозицию капиталов, и «социализирует» экономику, делая основную часть населения зависимой от бюджета. Низкая рента (менее 5–7 %) вынуждает страны развивать диверсифицированную экономику, что способствует развитию демократии и более быстрому росту или — в редких случаях типа сингапурского — подъему ВВП и стабилизации режима благодаря поддержке населения и бизнеса. Страны «роковой доли ренты» слишком обеспечены сырьем, чтобы диверсифицироваться, сырьевая маржа выше производственной, и элита борется за нее, забывая про альтернативы. Однако сырья не хватает для создания «подушки безопасности» в виде резервов, госрасходов на социальную сферу и государственные бизнесы, инфраструктуру и так далее. Власть в таких странах, естественно, не стабильна, элита, не удовлетворяющая своих аппетитов на скудных сырьевых потоках и не способная к диверсификации, перманентно конкурирует за «престол», дающий преимущества при распределении ренты.
