– Ее убили, – сказала Лера.
Парень на секунду закрыл глаза, качнулся.
Лера распахнула дверь пошире, хотела пригласить его войти, но молодой человек бросился вниз по лестнице.
Когда она, схватив валявшийся на столе телефон, подбежала к окну, он садился в машину. Машина и на этот раз была брошена так, что никто не смог бы от подъезда отъехать.
Лера раз двадцать сняла отъезжающую машину, но все снимки оказались неудачными. Разобрать номер машины было невозможно.
Впрочем, она не работает в полиции, у нее нет доступа к соответствующим базам данных, и номер машины едва ли мог быть ей полезен.
Народу в столовой почти не было. Обедать было рано, Арсений спустился, чтобы купить пачку печенья или пакетик сухариков. Была у него такая дурная привычка – что-нибудь грызть, когда работает. То есть это Лера считала привычку дурной.
– У нас окрошка сегодня! – крикнула ему девушка-раздатчица из-за стойки.
– Здорово! – улыбнулся Арсений.
Окрошки захотелось сию минуту, немедленно. Заодно взял отбивную, ее тоже захотелось немедленно.
За соседним столиком четверо молодых людей – две девушки и два парня тихо переговаривались, хихикали. На него молодые люди внимания не обратили.
Желание узнать, есть ли у Кокорина наработки Ивана Яковлевича, не отпускало ни на минуту. Арсений знал, что узнает. Придумает, как это сделать. В свои силы он всегда верил.
– Привет!
Арсений поднял глаза от тарелки. Кокорин, стоя рядом, весело ему улыбался.
В руках у директора был поднос, на подносе суповая чашка. Обычно обед директору секретари приносили в кабинет.
– Как окрошечка?
– Отличная, – кивнул Арсений.
Кокорин поставил поднос на стол, снял пиджак, повесил на стул, а сам сел на другой стул, напротив Арсения.
В суповой чашке директора тоже была окрошка.
Есть расхотелось. Арсений с трудом заставил себя снова взяться за ложку.
– Как успехи? – весело смотрел на него Егор.
– Отлично.
– Рад за тебя.
Арсений доел окрошку, принялся за мясо.
Иван Яковлевич давно считал его полноценным ученым. Обсуждал не только уже оформившиеся идеи, но и задумки. Он и в больницу позвал Арсения, чтобы поговорить о последней своей работе.
«Приезжай, если сможешь».
Арсений смог, конечно. Он не сразу поверил, что молоденькая сестричка, которой они с Лерой при случае совали деньги в карман, ему говорит. Пустая кровать Лериного деда казалась невозможной. Сестричка совала ему в руки ноутбук, и он послушно прижал его к себе. Рядом на тумбочке лежало зарядное устройство, он взял его другой рукой и тоже прижал к животу.
– Как Лера?
– Нормально.
Молодые люди за соседним столом поднялись, понесли подносы с грязной посудой к стойке.
Негромко зазвонил сотовый. Егор сунул руку в карман пиджака, вынул аппарат, вышел из столовой, тихо говоря в трубку.
Пиджак висел рядом.
Арсений быстро огляделся. Спиной к нему сидела какая-то женщина с небрежным пучком на голове. В другом конце зала хмурый мужик смотрел в тарелку. Девушка-раздатчица болтала с кассиршей.
Арсений сунул руку в карман чужого пиджака. Сердце застучало громко, как будто рядом забивали сваю.
Рука нащупала плоский кусок пластмассы. Зажигалка.
Больше в кармане ничего не было.
Арсений вытащил пластмассовый прямоугольник, разжал руку. Не зажигалка, флешка.
Обычная флешка, красная с черным. Несколько точно таких же валялись у него в столе, секретарша принесла ему их с месяц назад.
Показался Егор, большими шагами направился к их столу. Арсений быстро сунул флешку назад в карман чужого пиджака.
Струсил, надо было сунуть в свой карман.
Странно, аппетит появился вновь, и мясо он доел с удовольствием.
– Успехов! – весело пожелал ему Кокорин, когда Арсений ставил на поднос грязную посуду.
– Спасибо, – зачем-то ответил он. Впрочем, получилось неплохо, ответил Арсений тоже весело, Егор от удивления даже напрягся.
Больше Арсений на начальника не смотрел. Поставил грязную посуду в стойку, поднялся в лабораторию.
Ему больше не приходилось уговаривать себя, что он во всем разберется. Теперь он был в этом уверен.
Времени до вечера было еще много, и он принялся подробно описывать все свои последние работы. Нужды в этом не было, отчетов по этим работам никто от него не требовал, но все, что выполнялось в рабочее время на предприятии, ему не принадлежало. Это являлось интеллектуальной собственностью предприятия и должно остаться на предприятии.
Он не вор. Ему чужого не надо.
Но и своего он не отдаст.
Катя капризничала, плакала, цеплялась за Раду.
– В чем дело? – спрашивала Рада. Старалась говорить спокойно, а получалось, что шипела. – В чем дело, Катя?
Коля молча пожимал плечами – понятия не имею, что на сестру нашло.
Родители приводили детей, сочувствовали Раде.
Прибежали две Катины подружки. Девушка-воспитательница взяла Катю за руку. Сад был обычный, районный, но Рада была им вполне довольна, сад находился в центре, родители детей были людьми интеллигентными и небедными, а воспитатели ласковыми. Раде повезло с садом.
Воспитательница увела всхлипывающую Катю, умчался к своим друзьям Коля.
Из сада Рада вышла обессиленная, как будто не спала несколько ночей. Свернула в переулки, медленно пошла к дому. Зазвонил телефон в сумке, Рада испуганно замерла, ругая себя за накативший страх.
Звонила девушка, последние полтора года убиравшая квартиру. Девушка-украинка уезжала в гости к родителям жениха, и на прошлой неделе Рада сама пылесосила свою немаленькую квартиру. Можно было вызвать кого-нибудь из фирмы, но Раде не хотелось видеть новых людей.
Ей никого не хотелось видеть.
– Радочка, приходить сегодня?
– Приходи, – решила Рада и запоздало поинтересовалась: – Как съездила?
– Ой, отлично! У Костика мама такая хорошая…
Рада слушала и кивала. Еще недавно она порадовалась бы за свою уборщицу, а сейчас женский голос, казалось, проникал в мозг, вызывая тупую головную боль.
– Приезжай прямо сейчас, – наконец удалось сказать Раде.
У уборщицы были ключи, и находиться дома для Рады не было никакой необходимости, но она заторопилась, прибавила шагу. Стало страшно, что уборщица найдет что-то, чего видеть ей совсем не стоит.
Девушка ничего не могла найти, Рада тщательно обыскала свою квартиру. Просто у Рады стресс и нервы ни к черту.
