Рада почувствовала себя одинокой, ненужной. Захотелось домой к детям, к Егору, которому она больше не верила.
Она не ожидала увидеть Милену, но увидела. Тетя прошла в зал одной из первых, села почти перед Радой, наискосок. Два места рядом с Миленой оказались свободны. Прозвенел звонок. Рада, извиняясь направо и налево, пробралась к тетке, взяла за руку.
Милена посмотрела на нее с грустным удивлением.
– Собиралась пойти с приятельницей, но она не смогла, – объяснила Рада.
Музыканты вышли на импровизированную сцену, расселись, поставили поудобнее инструменты.
Появился Дмитрий Васильевич, красивый, улыбающийся. Черный фрак сидел на нем безукоризненно.
Недаром, как сказала Надя, оркестр часто выступал за границей. Хорошо знакомая музыка казалась новой. Дулатов был талантливым дирижером.
Рада посмотрела на руки пианистки. Девушка играла отлично, не признать это было невозможно.
Милена прикрыла глаза. Рада косилась на нее с грустью, тетя выглядела на все свои годы. Как несчастная стареющая женщина.
Музыка стихла. Дмитрий Васильевич повернулся к залу, музыканты встали, поклонились. Аплодировали артистам бурно и искренне. Музыканты ушли, вернулись. Снова ушли, снова вернулись и скрылись окончательно.
Публика потянулась к выходу. Рада с тетей вышли одними из последних, одновременно сунули руки в сумки, включили звук у телефонов. Миленин аппарат зазвонил почти сразу, едва они успели выйти из помещения в темный, слабо освещенный двор.
– Миленочка, подожди меня, – попросил мужской голос. – Я видел тебя в зале.
Рада стояла близко, слова расслышала.
– Нет, Дима, – отказалась тетя. – Я не одна. В другой раз.
– Миленочка, я сейчас уеду, – быстро сказала Рада. – Не ломай себе вечер.
Милена бросила телефон в сумку, достала сигареты, закурила. Отошла в сторону, под темные кусты боярышника.
Вид у тети был измученный.
– Вызовем такси? – предложила Рада.
– Я, пожалуй, поеду на метро. – Тетя поискала глазами урну, нашла, выбросила окурок.
– Чудесный вечер, – заметила Рада.
– Да, – согласилась Милена.
Вечер был чудесный, теплый. В воздухе пахло немосковской свежестью. Давно не было такого замечательного мая.
До метро дошли молча, там тоже не разговаривали – не хотелось перекрикивать шум поезда.
Дети уже спали, няня ушла. Рада весело улыбнулась Егору, похвалила концерт. Муж пошел спать, а она еще немного посидела на кухне, не притронувшись к чаю, который зачем-то себе заварила.
Надо забыть обо всем ненужном, страшном. Иногда ей казалось, что она забывает, а сейчас снова вспомнила, как упала Аксинья.
22 мая, вторник
Настроение с утра было паршивым. Егор вызвал бухгалтершу, заставил отчитаться о текущем положении и ближайших перспективах. Бухгалтерше, то есть главному бухгалтеру, было лет сорок. Он уже не помнил, почему назначил на руководящую должность именно эту дуру, когда уволилась предыдущая дама. Наверное, кто-нибудь посоветовал.
В бухгалтерше было килограммов сто, не меньше. Егора она боялась до смерти, тяжко вздыхала, отвечая на вопросы, и все время вытирала платочком лоб.
В стол Егор полез, чтобы достать зарядку от телефона. Забыл вечером подзарядить телефон, и аппарат вот-вот должен был отключиться.
Толстуха говорила, он делал вид, что слушает. Клочок бумаги сам попал под руку. Егор сначала с удивлением на него посмотрел – обычно он не клал бумаг в этот ящик. Потом вспомнил – это был чек из ювелирного магазина.
Егор сжал бумажный прямоугольник в кулаке, уставился на бухгалтершу. Женщина вытирала носовым платком лоб, кусала губы, а на него смотреть боялась.
– Хорошо, – заставил себя закончить разговор Егор. – Если будут вопросы, я вас позову.
Толстуха вскочила с резвостью пятилетней девочки, засеменила к двери мелкими шажками. Он не заметил, есть ли у нее на пальце обручальное кольцо. Если нет, шансов устроить свою жизнь у дуры, пожалуй, не было. Хотя… считается, что мужчины любят толстых женщин.
Егор любил обычных женщин, нормальных. Неожиданно он почувствовал под руками нежные Ксанины бедра. Он не думал, что руки могут помнить.
Дверь беззвучно закрылась. Егор разжал кулак, пальцами расправил смятую бумажку.
Медленно подвинул к себе пепельницу, достал из кармана зажигалку и поджег уголок чека. Бумага неохотно загорелась.
Смотреть, как чек догорает, не стал, резко выпрямился, оттолкнув при этом кресло. Оно мягко откатилось по паркетному покрытию.
Сжал кулаки, зависнув над столом, подошел к окну. Хотелось шарахнуть кулаком по стене, но он не стал, заставил себя снова сесть за стол.
Он должен был уничтожить чек сразу же, а он о нем забыл.
Из-за закрытой двери донесся смех.
Секретарши терпеть не могли Ксану. Он несколько раз замечал, как девушки смотрят на нее, мягко говоря, с большой неприязнью. Егора это даже забавляло.
А вот Ксана вела себя с ними отлично, она их словно не замечала. Высокомерие ее выглядело убого, не то у нее было положение, чтобы так себя вести, но секретарш девочка на место ставила, это точно.
Егору казалось, что он совсем не вспоминает любовницу, а сейчас почувствовал такую муторную тоску, что пришлось стиснуть зубы.
Чек превратился в маленькую кучку пепла. Егор разровнял ее пальцем и вытер его ладонью другой руки.
Вечером Лера отправила Ванечке то, что успела сделать, а утром от начальника пришло отличное письмо. Ванечка соединил ее программные модули со своими и радостно сообщил, что не увидел ни одной ошибки. Когда он успел протестировать программное обеспечение, Лера не понимала. Ночью, наверное.
Приезжать в офис он ее не звал, и Лера отправилась к Даше.
Соседка выглядела такой же удрученной, как накануне.
– Надо уезжать, – печально говорила она, мелко кивая своим мыслям. – С мамой вчера разговаривала, она сказала, тетю в больницу отвезли.
– Нужно посмотреть Ксанину почту, – бодро предложила Лера.
– А как? Телефон в полиции. Компа у Ксанки не было. – Даша смотрела на Леру печальными глазами.
Лера вздохнула, позвонила мужу.
– Сеня, сможешь открыть Ксанину личку, если я назову адрес?
– Попробую, – не отказался Арсений.
Муж прислал пароль от почты Аксиньи быстрее, чем Лера рассчитывала. Она едва успела вернуться домой и только начала работать, вдохновленная Ванечкиной похвалой.
– Даша, иди ко мне, – позвонила Лера соседке и полезла в чужую почту, не дожидаясь, когда Даша позвонит в дверь.
