В свете лампы Рада не казалась красивой, как не так давно в ресторане, на девичнике. Кудри затеняли лицо, делая его совсем простеньким, но от этого жена показалась ему более близкой.
– У тебя правда все нормально?
– Правда, – раздраженно бросил он.
Ксанка бы сразу почувствовала, что разговаривать ему не хочется.
– Сегодня днем приезжала Милена. Я вышла ненадолго прогуляться, а когда вернулась…
От мыслей о подброшенном пистолете рассказ жены отвлечь не смог. Сейчас ему не было дела ни до Милены, ни до дирижера.
– Черт с ними, – буркнул Егор, имея в виду родственницу с ее дружком. – Разберутся.
Он пошевелился, давая понять, что хочет встать. Рада поднялась, он тоже. Нехотя поплелся в ванную, постоял под теплой водой.
Ксана узнала, где выступает Дулатов, через несколько дней после того, как Егор рассказал о своей проблеме. Егор не верил, что ей удастся подобраться к дирижеру. По его представлениям, у дирижера должна была быть масса поклонниц.
Сомнениями он с любовницей не поделился, ему было забавно наблюдать за ее действиями.
И он никак не ожидал, что удачной окажется первая же попытка.
«Послезавтра пойду на концерт», – сообщила Ксана.
Она принесла очередные бумаги, положила их на стол.
Он никак не отреагировал, словно забыл про недавний разговор о Милене, но стало весело.
Ксана помялась, вышла. Он тогда пожалел, что ее не задержал.
У него даже мелькнула мысль через пару минут позвонить, сказать, чтобы вернулась. Но тут отвлекли какие-то звонки, потом он поехал в министерство, задержался там и освободился поздно.
Шел мокрый снег, ложился на оттаявшие за день лужи. Он посидел в машине, включив печку, и неожиданно, достав телефон, принялся искать, где проходит концерт дирижера Дулатова. Концерт проходил недалеко, всего в нескольких кварталах.
Егор тронул машину, свернул в переулок, остановился, прижав машину к тротуару.
Кажется, он ждал недолго, минут пятнадцать. Концерт кончился, из дверей концертного зала начала выходить публика. Сначала плотной толпой, потом все более редкой. Ксану он не увидел, подумал с досадой, что подружка его обманула. Он тогда здорово разозлился. Он не любил, когда его обманывали.
Он увидел Ксану, когда, еще немного подождав, собрался уезжать.
Высокий мужчина в распахнутой дубленке прошел прямо перед Егором, уселся в стоявшую метрах в десяти на противоположной стороне улицы машину. Вспыхнули фары, машина медленно тронулась.
Откуда взялась Ксана, Егор не понял. Он ее не узнал в первое мгновение. Увидел только, что какая-то девчонка неожиданно появилась прямо перед капотом тронувшейся машины, упала на мокрый черный асфальт.
Конечно, водитель выскочил, принялся девочку поднимать. Девочкой была Ксана.
Перепуганный водитель посадил ее в машину. Через несколько минут машина тронулась.
Егор поехал в другую сторону, домой.
Егор выключил воду, завернулся в махровый халат.
Рада уже лежала. Он поцеловал жену, пожелал ей спокойной ночи и отвернулся. Не думал, что заснет, но почти сразу провалился в тяжелый сон.
25 мая, пятница
Егор повел Колю в детский сад. Рада заперла за ними дверь, прислушалась. Катя тихо напевала в своей комнате. Напевала правильно, у девочки замечательный слух.
Дверной звонок прозвучал громко, резко. Сразу перехватило дыхание, навалилась слабость.
Она не стала смотреть в глазок, рывком открыла дверь.
За дверью не было полицейских. За дверью стояла Милена.
– Как дела? – посторонилась Рада. – Как Дмитрий?
– Врачи уверяют, что прогноз благоприятный.
Войдя в прихожую, тетя уставилась на себя в зеркало. Выглядела она плохо. Наверное, поэтому сразу отвернулась.
– Сейчас должна подъехать Соня, дочь Димы. Его машина осталась за углом, она хочет перегнать ее к Диминому дому.
– Ты и сама могла бы ее перегнать, – заметила Рада.
Милена пожала плечами – пусть делает, как хочет.
Порывшись в сумке, достала упакованный в целлофановый пакет паспорт. Там же лежала зеленая пластиковая карточка – медицинский полис. Пакет с документами Милена положила на тумбочку, придавила его сумкой.
Она Дмитрию не жена, документы должны быть у дочери.
– Тетя Милена! – прибежала Катя. – Пойдем играть!
– Пойдем, золотко, – улыбнулась ребенку Милена.
Рада едва успела сделать чай себе и Милене, как в тетиной сумке заиграл сотовый.
– Милена, звонок! – крикнула Рада.
Пока тетя подбежала, достала телефон, тихая музыка сменилась громкой.
– Да, Соня… – Милена подошла, села напротив Рады. – Да… Конечно. Заходи.
Рада подвинула ей чашку с чаем.
– Соня поднимется на минутку, – подняв на Раду глаза, сообщила тетя. Глаза были несчастные. – Ты не возражаешь?
– Нет, конечно.
– Сказала, что испачкала руки.
– Да пусть хоть душ примет, – улыбнулась Рада.
Руки у появившейся через несколько минут дочери Дмитрия Васильевича действительно оказались перепачканы краской.
– Схватилась за окрашенную дверь в подъезде, – объяснила Соня. – Сразу не заметила, так и ехала.
Соня оказалась самой обычной, не красивой и не уродливой. Лицо совсем без косметики, волосы стянуты в небрежный хвост. Впрочем, у нее тяжело болен отец, не самое подходящее время заниматься собственной внешностью.
– Сейчас ототрем. – Рада достала растворитель для краски. Одно время она пыталась начать рисовать, но дело не пошло, не доставляло радости. Испорченные холсты Рада выбросила, а краски и растворитель оставила.
Соня принялась оттирать руку, Рада вернулась на кухню, дав возможность Милене спокойно поговорить с гостьей.
– Ключи от машины… – доносилось до Рады. – Паспорт, полис…
– Я его ревновала, – это сказала Соня. – Я ревновала, а на самом деле с вами он стал совсем другим. Добрее, мягче…
Милена что-то ответила, но тихо, слов Рада не расслышала.
Хлопнула дверь, тетя подошла, села за стол.
– Чай остыл. Хочешь, новый заварю? – предложила Рада.
– Не надо. – Милена подняла чашку, но снова опустила на стол.
– По-моему, Соня хорошо к тебе относится.
– Любить меня ей не за что, – пожала плечами Милена. – Но и не любить не за что. Я ей ничего плохого не делала. Особенно после того, как…
Тетя посмотрела в окно мимо Рады и покивала головой каким-то своим мыслям.
