Но этот был настоящим верхолазом. Высота его не смущала, он ловко перебирал руками и взбирался все выше и выше. И вскоре оказался на самом верху здания.
Валентина Петровна невольно заинтересовалась этим персонажем.
— Что этому типу может там понадобиться?
Вроде бы совсем недавно рабочие меняли кровлю дома, возились целую неделю, все сделали и ушли. Может, это один из них?
— Зачем же он вернулся? Забыл там что-то?
Валентина Петровна открыла рот, чтобы подать знак молодому мужчине, что она его видит, но окаменела во второй раз. Теперь потому, что у мужчины на крыше в руках появился большой футляр от музыкального инструмента.
— Вроде бы похож на футляр от контрабаса?
Валентина Петровна протерла очки, надеясь, что это поможет ей получше разглядеть, что же за предмет оказался у рабочего.
Неужели и впрямь музыкальный инструмент на крыше? Ну да, так и есть. Контрабас или виолончель. С такого расстояния трудно было определить размер инструмента. Но кто же держит музыкальный инструмент на крыше? Там он безвозвратно погибнет. Дождь его намочит, дерево разбухнет, а при высыхании обязательно покоробится. И звук будет безвозвратно испорчен. Никакой футляр не спасет дерево от лишней влаги.
— Безобразие!
Как всякий музыкальный работник, Валентина Петровна очень чутко относилась к инструментам. В каждом из них ей чудилась своя собственная маленькая музыкальная душа. Инструменты для нее были живыми существами, хоть и не в той мере, как человек, но они тоже обладали интеллектом и отличались характерами. Некоторые были капризны, другие туго соображали, третьи просто любили повредничать. Счастье, если музыканту доставался инструмент, способный к четкой и слаженной с человеком работе.
Валентина Петровна разволновалась еще сильней:
— И где он мог взять инструмент? Уж не у нас ли в центре он его украл? Ну да! Конечно! Украл и спрятал на крыше! А теперь вернулся за украденным. Ворюга! Надо его задержать!
Но рабочий на крыше, сделав несколько шагов, уже скрылся из поля ее зрения.
Валентина Петровна попыталась обежать здание, но там ей путь преградила охрана. Напрасно она пыталась объяснить, что на крыше ходит какой-то человек в костюме рабочего и с украденным у кого-то из их учащихся контрабасом.
Охранникам было сейчас не до нее.
— Внимание! — ожила рация у одного из охранников. — Готовность номер один. Он приближается.
Охранники засуетились.
А Валентина Петровна, поняв, что приближается главный гость, вернулась мыслями к своим проблемам. Да, фонд инструментов надо бы обновить. Впрочем, если всякие посторонние граждане будут так лихо его разворовывать, то никаких инструментов не напасешься.
Во всем этом Валентину Петровну лишь немного смущало то обстоятельство, что она ровным счетом ничего не слышала о такой краже. Если бы у кого-то украли дорогой инструмент, об этом гудел бы уже весь центр! Может, инструмент был совсем старый и списан за негодностью? А она навела тень на плетень на хорошего человека?
Надо будет уточнить у Ольги Ульриховны, которая отвечает у них за школьные музыкальные инструменты и прочий инвентарь. Кажется, у нее контрабасов в хозяйстве и не было вот уже лет десять.
Валентина Петровна в задумчивости вернулась в центр.
Там суета царила по-прежнему. Всеобщее волнение достигло апогея. Главный гость праздника должен был вот-вот ступить на их землю. И Валентина Петровна снова начала думать о том, сколько всего им нужно попросить у него.
И это она еще забыла о фондах их музыкальной библиотеки.
Вот ее обновить надо в первую очередь. Просто кровь из носу!
Дети до сих пор учатся по учебникам тридцатилетней давности. Нет, к самим учебникам претензий нет: прекрасные пьески, удачно подобранные. Но за столько лет учебники пришли в полную негодность. Клеенные скотчем и пергаментной бумагой, пожелтевшие и буквально рассыпающиеся на части, они выглядели, на взгляд Валентины Петровны, просто неприлично и никак не сочетались с их центром эстетического воспитания.
Какое может быть эстетическое воспитание, если учебники все растрепаны, а страницы желто-коричневые и в пятнах? Обязательно нужны новые!
В таких корыстных мыслях Валентина Петровна едва не пропустила появление зама. Он ее разочаровал. Невысокого росточка. Взгляд острый. Усики жесткие.
Нет, у такого и снега зимой не допросишься, если не запланирована и не согласована его выдача за три года вперед. Придется, видно, их библиотекарше, милой девушке Нине, еще немножко поработать переплетчиком. А что? Она очень даже ловко за эти годы научилась собирать из двух-трех вусмерть убитых и подлежащих списанию учебников один, вполне себе приличный.
Новый зам губернатора с чудным именем направился прямиком в зал.
Напрасно окружающие пытались пригласить его перекусить. Тот категорически отказался. И даже часы показал. Мол, некогда мне по кафе сидеть. В отличие от вас — бездельников, я человек занятой. И первым прошел в зал, в который до сих пор еще никого не пускали.
Какое-то время Валентина Петровна стояла на месте, потом спохватилась и побежала к своим ученикам. Надо было успеть дать детям последние наставления. И, пожалуй, самой съесть пару конфеток. А то Валентина Петровна что-то совсем разволновалась, а от волнения проголодалась.
У нее даже мелькнула мысль сбегать в кафе, попросить продать ей бутерброд. Но она представила, как это будет выглядеть: старшая преподавательница оставила своих детей ради хлеба насущного, — и передумала.
Валентина Петровна всегда утверждала, что дух — превыше материи. И она даже поссорилась на днях с их буфетчицей Людочкой, которая стояла на прямо противоположной точке зрения и твердила, что именно окружение и его материальная составляющая формируют личность человека.
И как же будет смотреть на нее Людочка, когда Валентине Петровне придется признаться в том, что ее собственный голод оказался выше духовности?
Концерт прошел с большим успехом. Дети расстарались на славу. Музыканты играли, плясуны водили хороводы и скакали вприсядку. Женские сарафаны полыхали алым, а хор грянул танцевальную так, что многие захлопали.
Даже Евстигней Емельянович повеселел, и усы у него вроде бы топорщились совсем не так сердито, как в начале.
Валентина Петровна была рада это видеть. Она немножечко больше остальных гордилась успехом, потому что в том была немалая ее заслуга. Сейчас на сцене одновременно выступают по два, а то и по три коллектива. И это была ее идея.
Это она посоветовала племяннице:
— Может, это и труднее в организационном плане, но ты уж постарайся, соедини малочисленные коллективы. Ведь когда несколько человек на сцене, зрелище получается куда эффектней. Одно дело, когда две пичужки что-то там попискивают тоненькими и еще не сформировавшимися голосками. Трогательно, конечно, но быстро надоедает зрителям. Несколько таких пигалиц — и зритель начинает зевать. И совсем другое дело, когда у тех же маленьких певуний имеется аккомпанемент в виде трио народников с дудками.
