— А еще?
— Агния Захаровна. Она была в комнате вместе с завхозом.
— Правильно. А еще кто?
— Был кто-то еще?
— Был! — кивнул Саша. — В кабинете при разговоре присутствовал еще один человек. Но завхоз никак не может вспомнить, кто это был.
— Старенькая. Память слабая.
— А вот у Агнии Захаровны с памятью, несмотря на возраст, было все в полном порядке. Она запомнила человека, который думал, что футляр у Ричарда Александровича. И когда началась вся эта кутерьма с расследованием убийства, сделала выводы. И поняла, что если убийца хотел подставить Ричарда, то это должен быть тот, кто знал, что футляр находится у директора.
— Хотя это было и не так.
— Но о том, что футляр перекочевал в руки Максима Сергеевича, знали лишь трое — Ольга Ульриховна, сам Ричард и Максим Сергеевич. Агния Захаровна этого не знала. И самое главное, что и убийца этого тоже не знал! Вот о том и речь!
— Хочешь сказать, что убийца был уверен, что Ричард взял футляр себе?
— Да! И по какой-то причине этот человек обязательно решил использовать футляр в своей игре против Ричарда.
— Получается, этот человек ненавидел Ричарда?
— Думаю, что неспроста он затеял подставу именно против него.
— И Стукалина убийца тоже ненавидел. Но какая между этими двумя связь?
Саша в ответ лишь вздохнул. Потому что самая очевидная связь, которая наблюдалась, была опять же Полиной. А Полина пропала. И никто не знал, где ее искать. Разве что кроме самого убийцы.
— Я вот думаю, а как же завхоз? — задумчиво произнес Тимур. — Почему она до сих пор жива? Она ведь знает, кто думал, что футляр от контрабаса взял себе Ричард.
— Знает, но не помнит.
— А если вспомнит?
— В тот миг она окажется обречена.
— Странно, что убийца пошел на такой риск и не тронул нашего завхоза.
— Не забывай, оружия у него больше нет. После совершения убийства Агнии Захаровны убийца подбросил ружье Ричарду. А без ружья убить человека не так просто.
— Чего тут сложного? Это же старушка. Можно придушить. Можно отравить. Можно просто кирпичом по голове дать, много ли такой старушке нужно? Она ведь одинокая, случись что, никто и не хватится. Нина с теткой не больно-то дружна.
— Кто?
— Наша библиотекарша.
— А при чем тут она?
— Ну, родственница. Племяшка.
— Нина — племянница Ольги Ульриховны?
Тимур в ответ лишь хмыкнул:
— Прикинь? Сам недавно узнал. Так-то они отчужденно держатся. Никогда бы не подумал, что родня. А тут зашел я как-то в библиотеку и случайно услышал их разговор. Завхоз упрекала Нину в холодности, что та совсем к ней не заходит, не звонит, как с чужой здоровается. А Нина объясняла, что у нее дел полно и на работе нужно соблюдать субординацию. Ни к чему лишний раз напоминать, что они тетя с племянницей. Иначе пойдут слухи, что Ольга Ульриховна пристроила племянницу на теплое местечко. Как уже поговаривают про Анну Даниловну и Валентину Петровну. И что Нине совсем такие разговоры слышать не хочется. И что они и дома достаточно видятся. А потом Нина смягчилась и сказала, что через часок зайдет к тете. Попьют вместе чайку, поболтают. Вот так из их разговора я понял, что они точно тетка и племянница.
— Надо же! Я этого не знал.
И, задумавшись, Саша неожиданно резко повернул руль. Машина послушно свернула.
При этом маневре Саша был вынужден пересечь двойную сплошную линию, но был в таком состоянии, что даже не заметил этого. И даже если бы заметил, ничего бы не изменилось.
Саше нужно было повернуть срочно, прямо сейчас. До соблюдения ли ему было правил дорожного движения, если только сейчас он сообразил одну вещь, которая полностью развернула весь ход его мыслей, а вместе с тем и направление движения автомобиля.
Ехать пришлось быстро, Саша ничего не мог с собой поделать, нога так и давила на педаль газа.
— Только бы успеть! Только бы успеть!
Тимур вжался в спинку кресла и периодически пытался выяснить:
— Куда мы так мчимся?
Саша не отвечал.
Ольга Ульриховна была еще на месте. Вид у нее был несколько опечаленный. Но Сашу с Тимуром она приняла приветливо, предложила им свежего чаю, который только что заварила.
— Нет, нет, мы не будем.
— Зря. Отменный чай. Ниночка подарила.
— Скажите, а не было ли вашей племянницы у вас в кабинете в тот момент, когда Ричард Александрович выразил желание заполучить себе тот футляр от контрабаса? Помните? Вы сказали, что тут были вы, сам Ричард, Агния Захаровна и кто-то еще. Этот кто-то еще была Нина?
Завхоз отставила заварочный чайник, из которого собиралась налить себе чаю, и присела.
— Да, — растерянно произнесла она. — Точно. Нина как раз и была. Надо же! Слона-то я и не приметила! Родную племянницу и не упомнила. Но Ниночка сама виновата, вечно как мышка придет, в угол забьется и сидит. Ни словечка за целый вечер, бывает, не проронит.
— Скажите, а где сейчас Нина?
— Так нет ее. Пропала. Сегодня целый день ее ищу. И нет.
— Может, на даче? Погода вон какая хорошая. Как летом.
— Нет у нас дачи, — еще печальней отозвалась Ольга Ульриховна. — Зачем нам дача? Мы и так с Нинкой за городом живем. Круглый год на свежем воздухе.
— У вас свой дом?
— Был дом, — грустно согласилась завхоз. — Да весь вышел.
— Сгорел?
— Кабы сгорел, не так обидно было бы. Нет, соседушка большую часть нашего участка себе оттяпал. Принес документы, показал, вроде как земля его. Вроде как отец Нинкин продал соседу эту землю. Пока мы с Нинкой глазами хлопали, сосед бульдозеры пригнал и дом наш под снос пустил. Тот на его земле стоял, вроде как в своем праве. Теперь в баньке с Нинкой перебиваемся. Еще сарайчик есть. Там Нина всякий музыкальный мусор держит.
— Музыкальный мусор?
— Она мечтает детский музыкальный оркестр организовать. Вот потихоньку всякие списанные вещи к себе и тащит. Пюпитры, ноты, недавно вот контрабас приволокла.
— Что?
Еще один контрабас в деле не мог не вызвать у Саши такого возгласа.
— Тяжелый такой. Ниночка его еле доволокла. Я ей и говорю — куда тебе такие тяжести таскать? Ты хоть себя пожалей. Нет, все в жизни успеть хочет. И музыку ей подавай, и бег с препятствиями, и биатлон.
— Разве у Нины есть разряд?
— А как же! Она КМС, правда, юношеский у нее разряд, но все равно. Потом травма была, бегать на лыжах Нина перестала. В библиотечный пошла. Теперь вот у нас работает, но это ненадолго.
