Настал день казни. Шохрух сделал всё возможное, чтобы Константина не пустили на этот процесс, но не учел, что охранником в ту смену был мужчина, которому Костя помог завести сына, вопреки низкой биосовместимости с партенром и слабому здоровью. Тот был перед ним в долгу, и нашел способ пропустить его на закрытую казнь, даже рискуя работой.
Зрелище предстояло пугающее. Виталия раздели догола, обмазали сладкой патокой и сунули в стеклянную капсулу смерти. Шохрух зачитал обвинение и сбросил вовнутрь ведро червей и прочих ползучих гадов – единственных представителей фауны, сохранившихся благодаря бесполому размножению. Эти твари запросто съедят юношу живьем, его последние часы пройдут в адских мучениях.
Константин смотрел на Шохруха, не до конца понимая что чувствует к нему. С одной стороны, тот теперь вызывал у него страх и омерзение. С другой, было во всём этом жутком возмутительном действии что-то дикое и возбуждающее. То, как спокойно он держится, как четко выполняет все положенные ему ритуалы, как мускулы играют на его руках, какая глубина принятия и горя читается во взгляде его оливковых глаз. Костя смутился своих мыслей и рывком подошёл к капсуле. Шохрух попытался ему помешать.
– Уйди, тебя не должно быть здесь.
– Я только попрощаться, прошу тебя!
Шохрух позволил. Костя подошел к капсуле, осторожно просунул руку и погладил сына по лицу.
– Всё хорошо, мой мальчик. – Прошептал он и незаметно вылил в капсулу содержимое маленькой пробирки, спрятанное в рукаве.
Собравшиеся разошлись. Химический состав ослабит червей и не даст им нанести серьезные увечья. Ночью Константин, Симона и Клара погрузились в Ниву и поехали вызволять Виталика. Ночной сторож впустил их в хранилище капсулы смерти всего за треть всех накопленных денег Кости. Он ведь был уверен, что к этому времени тело уже будет повреждено настолько, что вернуть его к жизни сделается невозможно.
Химический состав не подвёл – Виталик оказался целым, только уставшим и слегка покусанным. Отец вытащил его, на руках донес до Нивы и положил на заднее сиденье, в теплые объятия матери и любимой девушки. Они двинулись к границе. Наземным транспортом уже давно не пользуются, никто не патрулирует эту территорию, некому их остановить. На границе Костя передал сыну деньги, ценные наставления о том, как попасть в лагерь беженцев и стал прощаться.
– Но папа, разве ты не поедешь с нами?
– Нет, дорогой. Мое место здесь.
– Шохрух никогда тебе этого не простит.
– И всё же…
– Думаешь, я смогу справиться без тебя?
– Сможешь. Ты умный мальчик. Помнишь, как я в детстве учил тебя водить эту колымагу? А говорил, не пригодится.
Они обнялись на прощание, Виталик поблагодарил отца и расплакался. Нива умчалась к чужой стране, а Костик тихонько зашагал в сторону дома.
***
Глаза Шохруха казались всё такими же прекрасными. Костя смотрел в них, вспоминая, как они познакомились на студенческой вечеринке у общих знакомых. Их первые неловкие свидания, свадьбу. Как выбирали обои в комнату Виталика, как провожали его в школу. Шохрух дочитал приговор и засыпал червей в капсулу с Константином.
Вот и всё – подумал Костя. По крайней мере, мой сын получил шанс на счастливую жизнь, такую, какую сам для себя выбрал, я всё сделал правильно.
С этими мыслями он приготовился отойти в мир иной, но тутдверь в хранилище распахнулась. Вошли три женщины – одна пожилая, но роскошная – в красном плаще, двое других моложев чёрных плащах и с оружием.
– Вы ещё кто? – Возмутился Шохрух.
– В качестве законных представительниц Фемороссиады, я требую прекратить казнь, – объявила женщина в красном и вытащила из кармана международный документ. – В противном случае, мы разрываем договор о сотрудничестве с Маскурусией на обмен биологическими материалами.
– Огогошечки! – только и подумал Константин.
Шохрух и другие работники капсул смерти были с ним солидарны. Женщина в красном подошла к капсуле, взмахнула рукой, помощники Шохруха тут же вытащили оттуда Костю.
– За свое спасение будь благодарен деду, – Виталию Эрбину.
– Но как?
– Я Дэль Финна Роза Эрбина, его сестра, – доложила спасительница.
– Как вы нашли меня? Как узнали обо всём? Да что же т такое творится там, на вашей стороне? – вопрошал Костя, стряхивая с кожи патоку.
– О, как многое тебе ещё предстоит узнать, внучок!
6. Amante perfecto
Интернет сегодня не радует ничем, тупо пялюсь в монитор, листаю страницы друзей и тематические паблики, тоска тоской, aburrimiento…
Глаза болят, спина затекает, жасминовый чай и тот закончился, падла, а не выхожу, затягивает.
Ох уж этот Михаил! Опять развёл нытьё – шутеечки за двести, депрессяшки, социально-информационное говнецо. Перелистываю картинки, зачитываю вслух, кривляюсь, пытаюсь копировать его скрипучий голос:
«– Я очень елеустремленный человек.
– Вы хотели сказать целеустремленный?
– Нет»;
« – Что бы вы хотели попробовать в сексе?
– Чтобы меня придушили. И можно без секса»;
« – Представь, что ты враг в РПГ игре. Что будет выпадать из тебя при смерти?
– Благодарственное письмо»
Н-да, четвертый десяток разменял, а всё как был – принцесска. Аватарку не менял 8 лет, конечно, если не я, кто б тебя, дурака, ещё так красиво запечатлел?
Любопытно, осталась ли ещё, после всех этих лет пьянства и тяжелого низкооплачиваемого физического труда , в нём хоть толика прежнего шарма? Те золотистые волосы ниже плеч, несчастные глаза, членище, что на фоне впалого живота, блядской дорожки в рай от пупка и торчащих тазовых костей смотрится как Лохнесское чудище? Онлайн. Напишу ему, чего уж, давно пора.
– Если у тебя появились суицидальные мысли, mi amigo, но недостает целеустремленности, ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью.
– Здрасьте, блин.
– Просто знай, так, для информации.
– Я развожу клоунаду как обычно, но да, пообщаться не помешало бы.
– Жаль.
– Ты очаровательна.
– Ясен хрен. Нужно уметь вовремя закрывать скучную книгу, уходить с плохого кино и всё такое. Курт Кобейн вот, в отличие от тебя, это хорошо понимал.
– Я нескучно умею. Но время ещё не пришло.
– Ага, ага. Жду в семь вечера на нашей крыше.
Волнуюсь перед свиданием. Ужинаю куском сыра бри и бокалом экстра-сухого сидра. Питаю слабость в последнее время к продуктам гниения. Духи под стать – аромат мокрых кожаных ботинок с нотками приторного до тошноты сиропа. Именно так, мне кажется, пахнет сама смерть.
