Вероника прикрыла глаза, шумно втянув воздух. Он прав. Он тысячу раз прав.
Тогда почему так неприятно слышать это?
– Тебе так нравится доводить меня, Алекс, – произнесла она укоризненно на болезненном выдохе. – Нравится наблюдать мою реакцию? Нравится смотреть, как я теряю выдержку? Или что, Алекс? Зачем ты мне говоришь подобное, когда сам сказал, что мы могли бы хотя бы попытаться разговаривать нормально? – к концу фразы тон стал воинственным.
Скрывать нахлынувшее раздражение Вермут-младшая уже и не пыталась. Устала притворяться.
– Мне нравится в тебе не только это, Ники, – примирительно сказал мужчина, понимая, что сам перешагнул черту, за которой так не хотел видеть Веронику. – Мне многое в тебе нравится… только именно в такие моменты я могу видеть тебя… настоящую. Твои лицемерные маски, что ты так старательно примеряешь на себя, неимоверно бесят. Вот и не могу удержаться. Самообладание в твоём присутствии: видимо, не про меня, – усмехнувшись, – да об этом ты и так знаешь.
Серые глаза широко распахнулись в удивлении. И даже не от сути откровения, которого совсем не ждала услышать Вермут-младшая. Её интересовало нечто другое.
– А что ещё тебе во мне нравится? – недоверчиво поинтересовалась она.
То, что раньше и помыслить не могла о том, что когда-нибудь позволит вот так напрямую выпрашивать у мужчины ответа об отношении к себе, осталось для неё за кадром. С ним всё было по-другому. И этот раз не стал исключением.
– Вечером обязательно тебе об этом расскажу, – хмыкнул Алекс. – И даже покажу… во всех подробностях.
Принёсший счёт официант заставил отвлечься. Как и сигнал входящего сообщения на телефоне Картера. Прочитав содержимое, мужчина поинтересовался:
– Кто такая Мария Сазонова?
Вероника замерла на мгновение. Сердце словно пропустило удар.
Как он узнал, да и ещё так быстро?!
– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – осторожно поинтересовалась шатенка.
– Мэри Мартинес, она же Мария Сазонова в прошлом. Рон прислал первое имя, подходящее нам по профилю. Подумал, что ты можешь её знать, раз уж в курсе окружения помеченной меткой смерти дюжины. Интересное совпадение по национальному признаку… не находишь?
– Понятия не имею, кто она такая, – равнодушно ответила Вероника, стараясь дышать ровнее и не выдать себя.
– Ну, значит, в скором времени придётся познакомиться, – отозвался Алекс. – Если ты так и не надумала поесть, то стоит нам навестить её прямо сейчас. Хотя, конечно, прилежная студентка-выпускница Йельского университета не очень тянет на серийного маньяка, но… всякое бывает. Может, от неё удастся проложить дорожку дальше.
– Хорошо, – согласилась девушка. – Я только в номер поднимусь ненадолго, и можем ехать. Здесь подождёшь?
– Да, – охотно отозвался мужчина, чем изрядно порадовал Нику. – Расплачусь пока. Потом можем ещё заехать куда-нибудь. В бильярд мы с тобой уже играли. Можно попробовать что-нибудь ещё… боулинг?
– Я недолго, – пообещала Вероника, поднимаясь из-за стола. – И да, Алекс – терпеть не могу боулинг.
Неспешно выйдя из ресторана, пересекая зеркальное фойе по пути к лифту, она судорожно набирала сообщение, тут же отправляя его той, с кем встречалась сегодняшним утром на озере в парке Уотерфронт. И содержало оно всего лишь пару слов: «Срочно уезжай!». Вдаваться в подробности на незащищённой линии Веронике не хотелось, да и не было смысла. Легче от того, что они так быстро попались, если Мэри будет значить причину, всё равно не будет. Поздно уже.
Металлические створки лифтовой кабины разъехались, и девушка шагнула вперёд.
«Сообщение доставлено абоненту», – пришёл отчёт о доставке. Но ответа Вероника не получила. Даже когда доехала до шестого этажа, на котором был расположен снятый для четы Миллер номер. И пока шла до нужной двери с серебристой гравировкой «шестьсот шестьдесят семь», ответ тоже не пришёл. И только когда Вероника использовала магнитную ключ-карту, чтобы попасть внутрь, поняла, что «Поздно» – не то значение. «Слишком поздно» – более подходящее.
– Добрый день, Вероника, – ехидный мужской голос разлился в тишине, едва она закрыла за собой дверь. – Рад увидеться с тобой вновь. Жаль, что это будет в последний раз.
Сидящий в том самом кресле, где ещё утром сидел Алекс, мужчина словно светился торжествующим злорадством. Одного взгляда на смуглого кареглазого Эмиля Гонсалеса – главы службы безопасности Джейсона Варгаса хватило, чтобы Вермут-младшей возможно было понять самое худшее, что только могло бы с ней произойти. Он всё знал.
– Добрый, – быстро взяв себя в руки, хладнокровно ответила девушка. – Чем обязана, Эмиль?
Мужчина желчно усмехнулся, опустив руку в карман пиджака своего дорогущего костюма от дизайнерской империи Armani, выуживая оттуда чёрный смартфон. Следом за аппаратом связи, который мгновенно узнала Вероника благодаря ярко-розовому чехлу, расписанному женским лаком для ногтей, на спинку кресла легла девятимиллиметровая Beretta.
– Первое, чтоб знала – почему, второе – чтобы понимала, что другого варианта не будет. Собирайся, Вероника. Я отвезу тебя к Григорию Алексеевичу. Он решит, что с тобой делать, – отпустил команду Гонсалес.
Шатенка задержала дыхание, попеременно переводя взгляд с огнестрельного в полной боевой готовности на телефон Марии. Только сейчас поняла, что помимо лака для ногтей, чехол испачкан плохо стёртой кровью.
– Что вы с ней сделали? – глухо спросила Вероника.
– Поскольку у неё нет такой опеки как у тебя, ей повезло меньше, – оскалился в улыбке Эмиль. – Уверена, что действительно хочешь знать?
Вермут-младшая судорожно сглотнула.
– Что вы с ней сделали? – повторила она.
Мужчина лениво скользнул взглядом по часам на левом запястье.
– Если мы не успеем убраться отсюда до того момента, как твой новоиспечённый личный телохранитель поднимется сюда, будь уверена – его я прикончу без раздумий, так что в твоих же интересах прекратить истерику и отправиться на выход.
– Мне плевать, что ты с ним сделаешь, – злобно прошипела Вероника. – Отвечай на грёбанный вопрос, Эмиль! Что с Машей?!
Карие глаза блеснули усмешкой.
– То есть тебе всё равно на мужика? Интересно… – задумчиво протянул Эмиль. – Не думал, что… – тут мужчину осенило. – Если только его ты тоже не собиралась убрать по окончанию. Так, Ника? – заинтересованно поинтересовался Гонсалес. – Всё-таки яблоко от яблоньки… – ухмыльнулся он. – Ладно, так и быть, покажу, – он вновь запустил руку в карман, после чего протянул свой гаджет, демонстрируя несколько фотографий.
Вероника едва удержала приступ мгновенно охватившей тошноты. Выбеленный паркет, распростёртое обнажённое женское тело, изувеченной сломанной куклой лежащее в луже багрового пятна. Кровь. Её было так много, словно она принадлежала не одному человеку. Вероника ненавидела кровь. А тех, благодаря кому она вновь вынуждена смотреть на неё, она ненавидела ещё больше.
