– А знаете, прекрасная леди, как только мы тут с Маркусом закончим кое-какие дела, думаю, нам с вами следует немного прогуляться, подышать свежим воздухом, – сообщает Бьянчи.
Интересно, для меня одной общение давно вышло за пределы допустимого?
Очевидно, в моих глазах отражается слишком много смятения и растерянности, когда я вновь смотрю на своего спутника в поиске поддержки, потому что спустя секунду новый знакомый громко смеётся, а Маркус приобнимает меня за талию, ненавязчиво придвигая к себе ближе. Правда, неожиданное веселье быстро заканчивается. К нам подходит ещё один из служащих. В его руках довольно внушительная по объему коробка, перевязанная атласной лентой.
– Курьер просил передать, – поясняет он, протягивая свою ношу. – Для вашей спутницы, мистер Грин, – уточняет, вежливо раскланявшись.
Маркус заметно хмурится и принимает подношение. И хмурится ещё сильней, как только открывает крышку. А ещё матерится. Довольно грязно, пусть и коротко.
На белой шёлковой подложке покоятся соцветия… чёрных орхидей. Тринадцать соцветий, если уж быть точнее.
И вот кто скажет, почему мне в одно мгновение становится нехорошо? Хотя прежде считала, что паршивее сегодня будет уже некуда…
– Где курьер? – мрачно проговаривает Вито, по всей видимости понимая в происходящем больше меня.
Служащий кивает в ту сторону, откуда сам пришёл.
– Закери позови, – бросает ему в ответ Бьянчи, а сам быстрым размашистым шагом движется в указанном направлении.
В моей голове тем временем словно взрыв ядерного реактора происходит.
– Маркус? – произношу тихонько, аккуратно тронув мужчину за рукав пиджака.
А в ультрамариновом взоре воцаряется непроглядная пелена ледяной ярости.
Брюнет никак не реагирует на моё прикосновение. Смотрит в одну точку, продолжая до побеления пальцев сжимать коробку с орхидеями. Его взгляд буквально застывает. Последнее длится примерно минуту. И прекращается только потому, что появляется Закери. В его руках одна из масок, которую я видела на мужчинах в зале. Этот факт вынуждает внутренне содрогнуться и отодвинуться от него подальше, тем самым прижавшись к Грину ближе. Глупость полнейшая, но так я чувствую себя более комфортно.
– Твою ж… – сквозь зубы тихонько ругается голубоглазый англичанин, заметив содержимое посылки.
Ну, вот. Он тоже в курсе… того, о чём лично мне остаётся только догадываться.
Я, конечно, не детектив, но воображение успевает нарисовать тысячу теорий, вплоть до того, что Гвендолин Грин не покончила жизнь самоубийством, а только инсценировала суицид, и теперь шлёт знаковые послания своему сыну.
– Мне нужен список всех, кто здесь был. Даже если это будет чёртова уборщица, заглянувшая судя на минуту по ошибке, – наконец, обретает способность говорить Маркус.
Закери понятливо кивает и заметно морщится, оглядываясь вокруг.
– Слишком много чужаков, – задумчиво протягивает он и вынимает из кармана пиджака телефон. На несколько секунд сосредотачивается на сенсорном экране, отправляя кому-то сообщение, а затем обращается уже ко мне: – Не отходите никуда без сопровождения. Даже если надумаете посетить туалетную комнату.
Он и прежде не отличался тактичностью, учитывая, что несколько часов назад сам покупал мне нижнее бельё в торговом центре, но… Я правильно понимаю, это не что иное, как проявление беспокойства о моей безопасности?
– Хорошо, – киваю вынужденно. – Маркус, что происходит?
Брюнет поджимает губы. Его взор по-прежнему наполнен ледяной яростью. Он так и не отвечает. Лишь отмахивается от меня, как от какой-нибудь надоевшей мухи. Тем временем Вито Бьянчи, который прежде направился к курьеру, доставившему цветы в коробке, возвращается. Судя по мрачности на его физиономии, ничего толкового он не раздобыл. Впрочем, лично мне и без того сразу было понятно, что от простого посыльного толку не будет.
– Дохлый номер, – озвучивает мои мысленные рассуждения Грин.
Итальянец брезгливо ухмыляется в подтверждение.
– Его допросят снова. С пристрастием, – проговаривает бесцветно.
Я же едва сдерживаюсь, дабы не скривиться в приступе брезгливости.
Не повезло тому бедному парню, который всего лишь выполнял свою работу…
– Ладно, – устало отзывается Маркус и наконец вспоминает о моём присутствии. Хотя и то тоже весьма сомнительно. – Её плащ остался там. Пусть кто-нибудь принесёт, – обращается уже к Закери.
Судя по скептицизму, витающему в небесном взоре, у собеседника явно иное мнение по этому поводу. Что он и озвучивает:
– Здесь более безопасно, чем в поместье в данный момент, – возражает мягко, однако вместе с тем подаёт одному из неподалёку находящихся служащих негласный жест, чтобы тот исполнил просьбу Маркуса. – Дождитесь сначала сопровождение. Сам понимаешь, теперь я не могу покинуть клуб… К тому же у нас сделка. И это была твоя идея. Не моя. Мне одному не справиться, – дополняет в явном напоминании.
Вот только Маркус остаётся при своём мнении.
– Я сообщу по дороге начальнику своей службы безопасности. Нас встретят, не переживай, – дружелюбно хлопает по плечу своего друга. – И Вито тебе поможет, – разворачивается к тому, о ком говорит. – Правда же?
Итальянец тяжело вздыхает.
– Джино меня возненавидит, – в очередной раз ухмыляется он вместо согласия.
Но, судя по всему, таковым и является его ответ, потому что Закери заметно расслабляется, понятливо улыбаясь на сказанное. Мне же ничего не остаётся, как и дальше изображать ни черта не понимающую в происходящем дурочку, тоскливо оглядывая отражения в зеркалах до тех пор, пока один из служащих не приносит плащ.
Как только верхняя одежда оказывается на мне, Маркус тянет за собой на выход из ночного клуба. Коробка с орхидеями до сих пор при нём. Там, снаружи перед входом, уже подан его автомобиль. И минуты не проходит, а немецкий спорткар срывается с места, набирая гораздо больший скоростной режим, чем разрешено дорожными знаками. И вот наступает предел моей сдержанности.
– Или ты расскажешь мне, что тут происходит, или, клянусь создателем, ты пожалеешь об этом, Маркус Грин, – произношу деланно спокойно, разворачиваясь к собеседнику всем корпусом.
Да, я перехожу установленную границу в общении. И делаю это осознанно. Сегодняшний вечер вообще вынуждает переоценивать текущие события с новой точки зрения, вот и веду себя соответственно. Хотя, скорее всего, я просто-напросто устаю притворяться безвольной куклой. Судя по последним данным, это совершенно не несёт никакой пользы.
– Это угроза? – отзывается в удивлении англичанин.
Скорее, обещание!
– Расценивай как пожелаешь, – пожимаю плечами равнодушно, вопреки истинным мыслям, и возвращаюсь к былому: – Так ты объяснишь мне, что происходит?
