Громкие вопли…
Бесконечный топот…
Суматоха…
Паника…
Часы тикают…
Тик-так…
Всё сливается в бесконечную череду ожидания…
В моём сознании царит полнейший хаос.
Часы тикают…
Тик-так…
Маркусу оказывают первую помощь прямо на месте.
Хорошо, там, где мы находимся, есть те, кто способен на это.
Отравление. Яд в кофе.
По предварительным данным.
Стакан забирают на экспертизу. Сотрудники службы безопасности оцепляют место происшествия. Маркуса увозят в реанимацию.
Часы тикают…
Тик-так…
Его часы. В моих руках.
Мне их отдаёт молодая девушка в серой больничной форме. Как и остальные личные вещи. Что с ними делать – понятия не имею. Пока что.
Часы тикают…
Тик-так…
Это единственное, что отражается в моём разуме до сих пор чётко и ясно.
Или не единственное…
– Зои, мать твою! – чуть ли не рычит Закери, встряхивая меня за плечи.
С огромным трудом фокусирую на нём взгляд. Мужчина сидит передо мной на корточках. А вот я – на полу в пустом больничном коридоре. И не потому, что поблизости нет свободных сидений. Просто… понятия не имею, как я здесь оказываюсь. Не помню.
– Держи, – он протягивает мне стакан, полный воды. – Выпей, тебе станет легче.
На самом деле я с ним категорически не согласна, но послушно выполняю сказанное. Рефлекс, наверное…
У воды солоновато-горький привкус. В ней явно содержится успокоительное. Но последнее всё равно не помогает избавиться от странного оцепенения, которое не отпускает меня с того самого момента, как Грин начал задыхаться.
– Мелье допросили. Он невиновен. Территория ипподрома находится под видеонаблюдением, так что его показания подтверждены. С этих же камер видно, что токсин в кофе добавила девушка. Сразу после того, как ты отошла от стойки. Она же чуть позже и сказала Марселю, будто ты забыла стакан с напитком. Он всего лишь воспользовался этой возможностью, чтобы подойти к вам с Маркусом и поговорить, – размеренным тоном поясняет блондин.
Вот только спокойствия это не добавляет.
– Доктор сказал, если бы отраву выпила я, а не Маркус, то летальный исход был бы моментальным, – произношу услышанное немного ранее. – Из-за добавленной пропорции и разницы в весовой категории, – скатываюсь до беззвучного шёпота.
Говорю это не потому, что жалуюсь на своё несостоявшееся покушение. Нет. Меня это мало волнует. На самом деле я умерла больше года назад. В тот самый момент, когда увидела изувеченное тело сестры на глянцевых фотографиях. Я не боюсь смерти. Больше заботит совершенно иное. Ведь меня пытались убить уже дважды. И если первый способ был весьма хорошо организован, то вот второй…
– Девушка, – припоминаю сказанное Закери. – Её нашли?
Блондин тяжело вздыхает и качает головой в отрицании.
– Но её ищут, – звучит в качестве утешения. – Служащий парковки видел, как она покинула ипподром на сером седане. Городские камеры… – продолжает рассказывать мужчина.
Но я уже не слушаю. Мои мысли совершенно далеки от поисковых мероприятий подлившей яд в стакан с кофе. В конце концов, в их успешность я не верю. Да и девушка – всего лишь исполнитель, наверняка. Девушка…
– Эбби, – перебиваю находящегося рядом.
– Эбби? – недоумённо переспрашивает Закери.
– Эбби, – киваю в подтверждение. – Нужно найти её.
– Причём тут Эбби?
То ли та дрянь, которую я выпила, начинает действовать, то ли догадка, посетившая разум, является настолько яркой, что меня, наконец-то, «отпускает».
– Недавняя авария, – поясняю поспешно, поднимаясь на ноги, и до боли в пальцах сжимаю мужские наручные часы. – И Анна.
– А Эбби тут причём? – напрягается Закери.
Он, как и я, принимает вертикальное положение. Но идти куда-то не спешит. И мне не позволяет сдвинуться с места. Хватает за руку, сверля требовательным взглядом.
Я замечаю неподдельное изумление в голубых глазах в тот момент, когда произношу вслух имя названной старшей сестры. Той, кто когда-то не только спасла мне жизнь, но и дала новую. Всё, кем я являюсь сейчас, – благодаря ей. Никому другому.
Вот только прямо сейчас я рассказывать об этом не намерена.
– Авария. И Анна, – повторяю уже сказанное. – Маркус ошибся, когда посчитал, что к этому причастны… – замолкаю ненадолго, не договорив.
Целую секунду я обдумываю, стоит ли настолько сильно открываться перед мужчиной, но неуместная мысль быстро испаряется, затмеваемая единственной целью – найти Эбигейл Олдридж.
– Oz, – заканчиваю раннее предложение с опозданием. – Не они это сделали. Поверь, я знаю, о чём говорю, – выдерживаю новую паузу, на этот раз давая собеседнику время осознать всю суть подоплёки моих слов. – И если не люди с аукциона, то кто тогда? Кто убил Анну и пытался убить меня? Кому мы обе внезапно помешали, стоило только появиться рядом с Маркусом Грином? Вылить яд в кофе уже после того, как я оставляю стакан и ухожу, а после надеяться на то, что я вернусь за ним, – это самый тупой способ преднамеренного убийства из всех, которые я встречала… Очень даже в стиле отчаявшейся женщины. К тому же она мне в открытую заявила, что против будущего брака. Уговаривала отказаться от этой затеи. И ты сам мне рассказал про разрушенную оранжерею. Эбигейл вполне способна на агрессию. Уравновешенной её тоже сложно назвать. Да и в близком окружении Маркуса не так уж и много людей. С Анной она тоже была знакома. А про то, что Эбби до сих пор испытывает к Маркусу… – тут я запинаюсь, не сразу подобрав правильное выражение на замену слову «любовь», – некоторую привязанность, думаю, знают вообще все, – умолкаю, а после всё же добавляю: – Разве что Аарон не в курсе того, каким именно образом его подружка проводит время за закрытыми дверями кабинета старшего брата.
Блондин прищуривается, смерив меня пристальным нечитаемым взором. Он мне явно не верит. Или просто-напросто пытается осознать озвученное мною.
– С чего ты взяла, что к аварии причастны… не они? – нехотя отзывается в итоге Закери.
Похоже, всё остальное выглядит в его глазах более-менее убедительно.
– Не спрашивай, откуда я знаю. Всё равно не отвечу, – пожимаю плечами, показательно уставившись на его руку, по-прежнему удерживающую мой локоть. – Но достоверность моих слов – стопроцентная. Если бы Анну убили люди, работающие на «Oz», мы бы с тобой никогда не встретились. Как и с Маркусом.
Мужчине требуется некоторое время, чтобы переварить информацию. Проходит минимум минута, прежде чем задумчивость в небесно-голубом взоре преобразовывается в твёрдую решимость.
