Мне, можно сказать, ещё повезло. В отличие от других… Тех, чьи контракты проданы на аукционе до меня и вместе со мной. Тех, кто совершенно не подготовлен физически и морально для чего-то подобного, – вряд ли хоть одна из девушек проходила специальную подготовку, как было со мной. Тех, кого продают прямо сейчас, в эти самые мгновения, пока я думаю о несправедливости и неравенстве в этом треклятом мире. И будут продавать ещё.
К тому же в любом, даже наполненном самой извращённой жестокостью мире, всё рано или поздно заканчивается. Мой случай – не исключение.
– Доброе утро, цветочек, – слышу в очередной раз вкрадчивый голос Маркуса.
Мужчина останавливается рядом с закрывшейся за ним дверью. И скрещивает руки перед собой. В одной из них он держит пистолет. Тот самый «Glock 45», прицел которого когда-то я направляла на него.
– Начинаю жалеть, что не нажала на курок, пока была такая возможность, – озвучиваю продолжение мысли вслух.
– Учитывая, насколько хорошо ты вела себя в последние дни, я предоставлю тебе такую возможность снова, – невозмутимо отзывается Грин. – Подойди, – дополняет командным тоном.
Поскольку во мне уже нет никаких сил оценивать новый припадок социопатии в находящемся напротив, я просто-напросто выполняю то, что сказано.
– Открывай, – кивает на железное полотно позади себя.
На мгновение я зависаю.
То есть мне можно выйти?!
Ага… Как же.
– Заперта, – обозначаю очевидный результат своих бессмысленных стараний, после того, как дверь не поддаётся моим усилиям.
Но ведь Маркус Грин ничего не делает просто так…
– Теперь, когда ты уяснила, что выйти отсюда не сможешь в любом случае, мы можем перейти к дальнейшему, – снисходительно сообщает англичанин. – Держи, – вкладывает в мои руки… пистолет. – В нём всего один патрон, – дополняет в пояснении. – Для тебя, Станислава. Если до сих пор не хочешь дать мне правильный ответ, то только так возможно прекратить всё это.
Услышанное больше похоже на какую-то извращённую шутку. Но я не нахожу в ультрамариновом взоре и намёка на нечто подобное. И всё равно на некоторое время зависаю в ступоре. Сжимаю огнестрельное, даже не чувствуя собственных пальцев, и смотрю на мужчину снова и снова… Ищу хоть что-нибудь, что могло бы оставить мне иной выбор. Но не нахожу. А ещё никак не могу прекратить думать о том, что первые слышу, как он называет меня по имени. Настоящему.
– Хорошо, – соглашаюсь и отступаю на шаг назад.
Прижимаю дуло пистолета к своему виску и невольно улыбаюсь, потому что в памяти проносится каждая секунда, начиная с момента, как я впервые увидела Маркуса Грина. В реальности. Не на фотографиях и страницах чужих историй о нём. Такого, каким воспринимаю его я сама. Только я. Никто больше.
Всё ещё улыбаюсь. Не в моих силах стереть эту дебильную неуместную улыбку, веющую толикой сумасшествия. Ведь только она помогает скрыть глубоко в душе бесконечный поток щемящей тоски и истинной боли. Не физической, нет. Её я по-прежнему игнорирую. Но вот другая… Не та, которую может причинить кто-либо ещё. Та, что действительно может меня погубить… Нажимаю спусковую тягу. Предварительно сменив направление прицела.
И ни черта не чувствую больше. Даже когда с упорством конченной мазохистки пристально наблюдаю за тем, как расплывается огромное багровое пятно на белой рубашке англичанина, упавшего к моим ногам.
– Раз, два, три, четыре, пять: я иду тебя искать. Как найду тебя… беги, – припоминаю слова детской считалочки.
И считаю по новой. На этот раз – отмеряя секунды, пока дверь в место моего персонального заточения не перестаёт быть закрытой.
Последнее, к слову, длится не так уж и долго.
Скрип петель смешивается с чередой отборного мата. На итальянском.
– Зря ты так, – морщится вошедший и придирчиво оглядывает валяющееся у порога тело Грина, а после нехотя сосредотачивается на мне: – Упустила свой шанс на лёгкую смерть, – перешагивает через преграду на своём пути.
Жилистое лицо Вито Бьянчи украшает непробиваемая маска ледяного безразличия. Впрочем, я тоже не отличаюсь проявлением каких-либо эмоций.
Во-первых, потому что присутствие мужчины не является для меня каким-либо сюрпризом. Во-вторых, меня больше интересует факт того, что теперь появляется возможность покинуть помещение, – дверь за вошедшим остаётся приоткрытой. В-третьих… Слишком устаю.
Пора бы уже заканчивать этот чёртов спектакль.
– А с чего ты взял, что я собираюсь умирать? – отступаю немного назад.
Пистолет всё ещё в моей руке. Пусть он и бесполезен теперь, по большей части.
– Интересно, ты реально настолько смелая или просто тупая? – интересуется он встречно. – Авария, яд, снайпер, маленькие приключения здесь… А тебе всё неймётся. Удивляешь ты меня, признаться. И откуда столько упорства берётся? – удручённо вздыхает, вновь обратив внимание на Маркуса. – Вот его отец был слабаком. Я думал, что хотя бы сын не такой. Жаль… Гвен была достойна большего, – повторно вздыхает и аккуратно закатывает рукава своей рубашки. – Надо было сразу убить тебя, ещё до того, как ты покинула здание аукциона. Знал ведь, что мальчишка до последнего будет тебя защищать, раз осмелился пойти против того, кто сделал его человеком…
– Человеком? – перебиваю в откровенной насмешке. – Это ты сейчас про себя, что ли? – уточняю с фальшивым изумлением. – Человек не станет убивать десятки невинных девушек только потому, что это принесёт ему немного больше денег, чем у него было вчера, – заканчиваю мрачно.
– Ошибаешься. Я убил только предыдущий лот, купленный моим крестником. Сука не хотела играть по заданным правилам, вот и пришлось её проучить, – расплывается в надменной усмешке находящийся в трёх шагах от меня. – Ещё я сделал заказ на ту дурёху, что решила помочь ей и тебе с чёртовым компроматом на меня. Но остальных убрал сам Маркус. Чтоб не мешались. Не без моей помощи, конечно. После случая с Анной, к неблагодарным рабыням не осталось никакого доверия, знаешь ли, – добавляет, сократив расстояние между нами на треть.
– Какой ты заботливый, – комментирую услышанное, отходя ещё немного назад.
Создала бы и большую дистанцию, да только за спиной оказывается стена.
– Забота тут совершенно ни при чём, – фыркает собеседник. – Воспитывать таких, как ты, – надо своевременно, а не как… он, – недовольно морщится.
– Ну, да. Послушные запуганные дурочки, не задающие лишних вопросов, с удовольствием подпишут что угодно, даже не поинтересовавшись о последствиях, тут ты прав, – киваю согласно.
Между нами, по-прежнему, ощутимое расстояние. Но избавляться от него мужчина не спешит. Стоит посреди помещения, медленно сжимая-разжимая кулаки, и с искренним любопытством разглядывает меня.
– А ты совсем не удивилась, когда я вошёл, – припоминает начало нашей сегодняшней встречи. – Давно догадалась? И как?
