– Рано утром у меня встреча с новым инвесторам для «AlsoppLine», а потом самолёт в Испанию. Не знаю, когда вернусь обратно в Лондон, и вернусь ли в этом году вообще. Не хотелось бы, чтобы вещица потерялась. Дорогая всё-таки. Не буду же я таскать её с собой всё это время, – оправдываюсь, всё ещё надеясь, что мужчина передумает.
Но этот бессовестный… Бессовестный он, в общем.
– До утра и встречи с твоим инвестором ещё полно времени, – с самым серьёзным видом заявляет блондин. – Успеешь, если поторопишься. Скажем, прямо сейчас.
Вот же…
– Спасибо, что помог, – язвлю расстроенно.
– Всегда пожалуйста, – великодушно улыбается Закери. – Точно не будешь? – напоминает о бокале со спиртным в своих руках.
Брезгливо морщусь вместо ответа и, не считая нужным прощаться, направляюсь на выход из заведения, хотя выпить бы мне точно не помешало… И трачу ещё почти целый час, чтобы добраться до поместья Маркуса.
На удивление, ворота въезда открыты настежь. Будто меня там ждут. Вот только даже уличное освещение не горит. Вся территория объята ночной тьмой.
А я-то понадеялась, что смогу вручить злосчастную коробочку кому-нибудь из служебного персонала… И где хоть один из них? Посреди недели, к тому же…
Потоптавшись вокруг своей машины, всё же нехотя поднимаюсь на крыльцо центрального входа. Оставляю бархатный футляр на полу, перед дверью. А вот убраться восвояси всё равно не спешу. Стою, как последняя идиотка, бездумно пялясь на каменный фасад здания, сомневаясь, стоит ли вот так оставлять украшение, стоимостью в целое состояние.
Может, Маркуса тут и нет вовсе?
Вообще, никого нет… А когда-то, помнится, ни одна живая душа не могла проникнуть сюда без персонального разрешения хозяина поместья.
– Точно спятила, – ворчу самой себе едва слышно, положив ладонь на бронзовую ручку в тупейшем желании удостовериться, что дверь действительно заперта.
А она… Не заперта. Механизм свободно поддаётся небольшому усилию. Ещё секунда – я могу перешагнуть через порог.
Более странного обстоятельства в своей жизни я ещё не встречала.
– Маркус? – зачем-то произношу вслух.
Конечно же, ответом мне служит тишина.
Ну, и замечательно! Могу преспокойненько положить кольцо в сейф, и даже не узнает никто, когда именно я здесь была… Последнее удаётся легко и просто, ведь пароль до сих пор тот же самый, а вокруг по-прежнему ни души. Как и в хозяйской спальне, к слову.
Зачем я поднимаюсь туда?
А чёрт его знает…
Но и уйти так сразу тоже не получается, хотя то, зачем пришла, уже выполнено.
Зато на душе по странной причине становится спокойнее. Ровно до момента, пока не слышу жуткий грохот и звон бьющегося стекла, в то время, как спускаюсь по лестнице на первый этаж. По ощущениям, источник звука находится в оранжерее. И дверь туда тоже распахнута настежь.
Стоит ли идти и проверять?
Нет, конечно…
Но я иду.
И даже включаю освещение. В каждом из помещений, где только прохожу. За исключением самой оранжереи. Там включатель не срабатывает. Впрочем, коридорный свет в достаточной мере разгоняет темноту, чтобы я могла пройти среди царства мрамора и редчайших цветков с чёрными лепестками, не запнувшись по пути, до самого конца оранжереи. А вот там…
Плетёная мебель перевёрнута и находится не на прежних местах. Столик перед диванчиком вообще разбит. У осколков оного я и нахожу того, кто является источником недавнего шума… Маркус Грин собственной персоной.
На мгновение моё подсознание посещает «гениальная» мысль: развернуться и уехать отсюда как можно дальше, прямиком в аэропорт, наплевав на время рейса и запланированную перед этим встречу. Вот только, глядя на мрачного мужчину, сидящего на гранитном полу с подобранными под себя ногами, сдвинуться с места никак не получается. Несмотря даже на то, что ультрамариновый взор сосредоточен совсем не на мне – в неопределённую точку где-то среди орхидей.
– Я… пришла… вернуть кольцо, – обозначаю цель своего визита.
Англичанин одет в простые спортивные штаны и белую футболку с коротким рукавом, сквозь которую проглядываются очертания медицинской повязки вокруг его торса. Огнестрельное ранение, пусть и было не смертельным, но всё же серьёзным. Как-то не до перфекционизма в точности мне было тогда.
А ведь вижу его впервые с тех пор…
На мои слова Маркус не реагирует.
И в какой-то степени я даже благодарна ему за это.
Так гораздо легче уйти… что я и делаю, развернувшись в обратном направлении.
– Да? И где оно? – доносится мне в спину бесцветным тоном.
Вынужденно останавливаюсь.
– Там, в сейфе, – поясняю, попутно махнув рукой в указанном направлении.
Набираю в лёгкие побольше кислорода, предельно медленно выдыхая, и только потом продолжаю идти куда собиралась. Удаётся сделать даже пару шагов.
На плечо ложится тяжёлая мужская ладонь и слегка сжимает, а я невольно вздрагиваю, в который раз замедляя шаг.
– Это было слишком безрассудно… – глухо проговаривает Маркус. – Сделать из себя наживку, используя факт существования флешки.
Моё сердце противно сжимается невыносимой болью. Настолько мерзко щемящей, что хочется кричать во весь голос, выпустив из себя хотя бы малую толику тех ощущений, которые вскипают во мне всего за долю секунды и сводят с ума, утапливая рассудок в истинном беспроглядном хаосе. Но я молчу. Просто потому, что давно привыкаю молчать.
Как правило, это спасает от новых ошибок.
Гнев, отчаяние, ярость, безысходность… эмоций слишком много – всех сразу. И я совершенно точно не должна испытывать ничего подобного. Тем более, по отношению к находящемуся поблизости.
– Может, и безрассудно, зато эффективно, – отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал ровнее. – Сколько бы ещё ты сомневался в том, кто именно играет с тобой в эти жуткие игры, если бы не увидел всё своими глазами? – разворачиваюсь к нему, вглядываясь в хмурые черты лица.
В глазах цвета тёмный ультрамарин царит лишь пустота. Та самая, которая поселилась в них в том подвале. Будто бы Маркус оставил там свою способность что-либо чувствовать. Остаётся лишь равнодушие. И оно, как бы глупо это ни звучало, ранит меня гораздо сильнее, нежели даже то, от чего на моей спине остаются шрамы.
– Ты могла бы соврать. Отправить меня за чёртовой флешкой куда-нибудь, где меня могли бы отследить те, кто наблюдал за тобой с момента проведения аукциона. Но ты не сделала этого.
Складывается впечатление, что сказанное – открытое обвинение. Да только в голосе англичанина нет ни намёка на упрёк. Всего лишь констатация факта.
– Не сделала, – подтверждаю очевидное.
