Просто-напросто не знаю, что следует сказать ещё.
– И ты должна была пристрелить меня, – звучит от него… как приговор.
Вот только внутри меня всё банально бунтует против подобного.
– Да? – уточняю нервно. – А ты должен был заставить меня подписать документы на передачу права собственности «AlsoppLine», как делал это предыдущие двенадцать раз, но вместо этого подсунул мне брачный договор… Именно поэтому ты решил взять с собой «Glock»? Чтобы избавиться от всего этого? – невольно улыбаюсь, хотя это и выглядит жалко из-за неимоверно явного количества горечи, отражающейся на моём лице. – Думаешь, стала бы я терпеть всё, что ты со мной сделал, если бы действительно могла убить тебя?
Ответ на последний вопрос знаем мы оба. Мёртвый Вито Бьянчи тому лучшее подтверждение. Ответы на предыдущие вопросы тоже знаем. Но лично я не хочу верить в это. Ни за что. Потому и отрицаю, не признавая нечто подобное даже в собственных мыслях.
Слёзы…
Чёртовы слёзы заполоняют мои глаза, предательски скатываясь с ресниц.
Когда я плакала в последний раз?
Не помню.
– Глупый, наивный, безрассудный цветочек, – натянуто улыбается Маркус, сгибом пальцем стирая каждую слезинку на моих щеках.
– Сам ты… – не договариваю.
Как и умалчиваю о том, что мне известны результаты проведённой экспертизы на месте происшествия. К системе водоотведения было подключено видеонаблюдение и подача электрического тока. Примени итальянец последнее – я бы точно не выдержала. Собственно, именно поэтому Маркус сдался тогда. Прекрасно помню ту паузу, пока мужчина смотрел на потолок и никак не мог решиться воспользоваться скальпелем.
– Кольцо в сейфе. Мне уже давно пора вернуться в пригород, – припоминаю то, с чего начинала, когда явилась сюда. – Прощай, Маркус.
На мгновение кажется, что он не позволит мне уйти. Однако меня никто не держит. И ничто… Ведь так? Но тогда почему я всё ещё стою и жду непонятно чего? Никак не найду в себе даже жалкой возможности развернуться и перестать смотреть в глаза ультрамаринового оттенка. Забыть их… Насовсем.
– Ты хоть понимаешь, что было бы, если бы Вито просто забрал тебя, как забрал когда-то Анну? – нарушает затянувшуюся паузу мужчина, тем самым давая мне новый повод, чтобы ещё чуточку побыть рядом. – Если бы он не решил проучить меня? – болезненно морщится. – Если бы меня там вообще не было?
– Он бы убил меня, – не вижу необходимости отрицать.
Вот теперь я в силах отвернуться. Просто для того, чтобы не видеть вспыхнувшую в чужом взоре боль. Столь же безграничную, сколь и похожую на мою собственную. Не физическую, нет. С ней справиться всегда гораздо проще.
Но всё равно не ухожу. И уже не только потому, что не могу найти в себе на это сил. Маркус сдавливает в крепких объятиях, не позволяя отстраниться.
– Что ты делаешь? – задаю самый тупой из всех возможных вопросов.
Здраво мыслить в любом случае больше не получается.
– Я слышал, о чём вы разговаривали с Вито. Да, может я и не такой, каким он хотел меня видеть, но от этого не становлюсь меньшим монстром, учитывая, что сделал с тобой, но остальные одиннадцать девушек с аукциона – они живы и в полном порядке. Если хочешь, можешь убедиться в этом собственными глазами. Закери позаботился о том, чтобы для всего мира они был мертвы, потому что это был самый лёгкий способ… – не договаривает.
– Не надо, – перебиваю его. – И так всё это знаю.
Тут я немного лицемерю. В отношении того, что на самом деле понятия не имею, где все эти девушки и каким образом к их местонахождению причастен голубоглазый блондин. Но зато мне прекрасно известно другое: Маркус Грин – может, и социопат в какой-то мере, но точно не убийца. В отличие от той же меня. И это – моя личная аксиома. Я поверила в неё с первого дня нашего знакомства. И буду верить всегда. Что бы ни случилось. Как бы наивно и глупо то ни звучало.
– Маркус, – заговариваю вынужденно вновь, ведь, пока я предаюсь своим заоблачным размышлениям, брюнет просто-напросто молчит. – Отпусти.
Последующий его ответ я тоже уже знаю. Потому и улыбаюсь бестолково, позволив себе эту маленькую вольность, пока он не замечает.
– Не могу, цветочек. Не хочу, чтобы ты уходила, – оправдывает мои ожидания мужчина. – И не потому, что ты всё ещё должна мне как минимум миллион евро или исполнение обязательств по двум контрактам. Просто… Останься… Со мной. Я…
Мой личный яд, пропитанный соблазном.
– На пять лет? – интересуюсь встречно.
Разворачиваюсь и… пропадаю в бездонном омуте ультрамаринового взора. Ведь в нём бушует настоящий шторм. Больше нет никакого равнодушия и пустоты. Лишь то, в чём я с превеликим наслаждением утону и увязну. Как уже делала прежде. И сделаю ещё множество раз.
– На всю жизнь, цветочек.
Пять недель спустя
Среди высоких стен светлого холла полно народа. Мне приходится обойти несколько человек, чтобы добраться до главного выхода из медицинского центра. Провожу в этом заведении несколько часов к ряду, начиная с самого утра. И единственное, чего действительно хочется, – оказаться снаружи как можно быстрее, поэтому, оказавшись на крыльце, на какое-то время я банально замираю. Прикрываю глаза, впитывая в себя иллюзорное ощущение свободы, и жадно вдыхаю морозный уличный воздух.
Зачем я сюда приходила?
Исполнить самый страшный грех из всех возможных, что прежде я ещё не совершала. Но я стараюсь больше не вспоминать об этом. Забыть, как страшный сон. И не концентрироваться на том, что будет, когда Маркус узнает… Маркус. Стоит подумать о мужчине, чья фамилия этим вечером должна стать и моей, как внутренности сдавливает спазмом. Нет, приступ мимолётной паники накрывает не потому, что моя фантазия и представление ближайшего будущего настолько яркие. Ещё до того момента, как открываю глаза, я уже знаю… Он стоит прямо передо мной. Взор цвета тёмный ультрамарин – слишком тяжелый и давящий, чтобы не почувствовать.
Англичанин стоит у края тротуара. Аккурат перед припаркованным мною автомобилем. Как и всегда, в безукоризненном строгом костюме. Без верхней одежды, хотя температура минусовая.
Впрочем, вряд ли ему холодно. Как и мне сейчас.
В подсознании настоящее адово пламя зарождается. Оно расходится за одно мгновение. В моём горле. В моих венах. В сердце. Душе. Повсюду.
Маркус смотрит неотрывно, пронзительно, будто насквозь видит. И мы оба знаем истинную причину происходящего. Иначе бы мужчины здесь просто-напросто не было.
– Ты сказала, что будешь на верфи, – первым заговаривает он, как только я набираюсь смелости подойти ближе. – Не сказала, что записалась на приём к акушеру. И другое мне тоже не сказала… – заканчивает бесцветным тоном.
Он безоговорочно прав. И я не вижу необходимости это отрицать.
