– Не хочешь остаться?
– Я повторю тебе то, что сказала совсем недавно. Ты шутник. Больше всего на свете я мечтаю покинуть стены этого мерзкого города. И, заметь, я говорю сейчас не только о Нижнем городе. Верхний мне омерзителен настолько же. Шлюхи, воры, наёмники и душегубы… Занятные жители, торгующие собой. Проститутки, все до единого.
– О-о-о-о, как ты сердита! Хочешь сказать, там, откуда ты родом, всё обстоит иначе?
– Нет, Хади. Не настолько уж они отличаются. Но там это не доведено до такой степени абсурда, как здесь. Всё, кончай трепаться. Я хочу убраться отсюда – и поживее. Веди меня в свои норы.
Хади потёр сухие ладони и потянулся к змейке на моём запястье. Та разинула пасть, показывая ядовитые зубы.
– Эх, были времена, когда змейки любили меня. Нет… Они не все слушались меня. Но хотя бы не нападали на меня.
– А на твоих людей?
– Ну-у-у… Все мы рано или поздно умрём. Увы, я не могу заставить их делать что-то, даже нескольких из них, подобно тебе.
– Вопрос послушания остальных – лишь дело времени, Хади.
– Очень большого количества времени.
– Ты меня утомляешь.
– Не терпится, да? А как насчёт того, чтобы своими глазами увидеть подарок, что ты хочешь преподнести Молчуну? Как-то нехорошо… Дарителя не будет рядом.
Я пожала плечами:
– Даже если ты не сдержишь своё слово, я буду уже далеко отсюда. Мне будет плевать.
– Хорошо, тогда пойдём…
Нас опередили. В дверь поскреблись. Хади обернулся на звук:
– Готово?
– Да, все откормыши и верные люди Агзама отправились кормить полчища крыс. Осталось несколько людей, чья верность под вопросом. Остальные рады возвращению старых порядков, тишине и спокойствию.
– Кто там, веди!
Прислужник Хади согласно кивнул и открыл дверь, издав короткий приказ. Я равнодушно посмотрела на шеренгу жителей Нижнего города. Что станет с ними, меня не касалось. Взгляд скользнул дальше и споткнулся на узкоглазом миркхийце.
– Что скажешь?
– Узкоглазого отдай мне.
– Уверена? – спросил Хади, – говорят, он тот ещё проныра. Крысёныш лазит по норам так, словно всю жизнь в них провёл…
– Уверена, – улыбнулась я, – и он не крысёныш, а волчонок. Всегда себе на уме и верен лишь самому себе.
– Как знаешь, как знаешь, – проворчал Хади, – но я бы избавился.
– После предательства своего приятеля-карлика ты стал подозрительнее?
– В тысячу раз, – подтвердил Хади, – этого отпустить. От всех остальных избавиться.
Кто-то возмущённо заверещал, но прислужники Хади быстро оборвали недовольный ропот тычками в спину. Касым осторожно подошёл и остановился рядом, поглядывая исподлобья.
– Не рад мне, волчонок?
Миркхиец почесал пяткой вторую ногу:
– Даже не знаю. С того момента, как мы повстречались, я только и делаю, что попадаю в передряги.
– Как оказалось, у тебя толстая шкура, справишься.
Миркхиец улыбнулся… Хоть что-то положительное за последнее время.
Хади сдержал своё слово, но не сразу. Прошло несколько дней, прежде чем он разрешил себе спокойно вздохнуть и отправиться выполнять свою часть сделки. Несколько дней, которые я отчитывала лишь по привычке, потому что в Нижнем городе не было ни ночи, ни дня. Мы долго петляли по лабиринту и, наконец, Хади остановился, ткнув в один из чернеющих провалов.
– Туда.
– Уверен, слепец? Почему туда, а не в соседний лаз с левой стороны?
– Потому что я знаю нижний Амджад вдоль и поперёк. Я один из немногих, кто родился и прожил всю свою жизнь здесь, ни разу не побывав на поверхности. Не хочешь – не лезь.
Спасительный лаз манил своей темнотой. Стоит только пройти по нему, никуда не сворачивая, и, по словам Хади, – окажешься в ущелье. За пределами Амджада. Свобода так близко, стоит лишь шагнуть вперёд. Но отчего-то мне не верилось. Тревога смутно шевельнулась внутри. Я резко обернулась к Хади, отдав приказ змейке скользнуть к нему.
– В чём подвох, старая изворотливая падаль, а?
– Не стоит натравливать на меня…
– В чём подвох, ещё раз спрашиваю я тебя?
Хади улыбнулся.
– Думаешь, если бы всё было настолько просто, через эту дыру не устремились прочь сотни сумасбродов вроде тебя? О!.. Амджад не любит чужаков, но ещё больше не любит выпускать из тесных объятий своих жителей, не навязав перед этим на них какие-нибудь обязательства! Там, снаружи тебя будут ждать «бездушные», «чистильщики». Лаз настолько узкий в самом конце, что приходится ползти. И как только через него появляется чья-то дурная голова, которой не следует покидать город… Вжух!..
Хади взмахнул рукой в воздухе и засмеялся.
– Лживая сука!.. Ты мог сказать правду сразу.
– Ты не захотела слушать. Была настолько уверена, что можно сбежать. Вот он твой шанс.
Я приложила ладонь к пылающему лбу.
– Змеи, крысы… Можно натравить на них всех. Пустить грызунов в узкий лаз и поджечь. Они побегут вперёд и очистят путь.
– Ты уверена? Чистильщиков не зря называют именно так. Уж поверь, они могут справляться с грызунами вроде нас. И с обычными грызунами тоже.
Я присела у стены.
– Тогда в чём смысл?.. Зачем оставлять в живых «крысёнышей», если можно запросто очистить город от неугодных. Оставить самых здоровых и сильных, не пачкаться обо всё это!..
– О, да ты мыслишь похлеще Верхних, – ухмыльнулся Хади и присел рядом, – не забывай маленькую особенность нашего города. Он закрыт для всех. Кроме определённых дней. Исток есть, но…
– Проклятье. Я не приняла его в расчёт. Подумала, эта тайна настолько оберегаема, что стоит поискать пути в обход.
– Смысл в том, что воды Истока защищают нас. Но для того чтобы очистить путь, требуются усилия. Смертельные усилия. Живая рабочая сила приводит в движение механизм, откачивающий воду. Но обратно не выходит никто… Так уже устроено. Зачем умерщвлять верхних жителей, когда есть отбросы вроде нас? Которые хотят жить даже в таких условиях. А пожертвовать иногда немногим предпочтительнее, чем подыхать сразу.
– Мудрёно, – вздохнула я, – а если отказаться? Они же могут ничего не делать.
– Они не могут бездействовать. Потому что им нашёптывают. И шёпот настолько убеждающий, что никто не в силах устоять.
– Паучихи?..
– Да. Отказаться в очередной раз можем мы, но тогда нас всех просто выкурят из нор и заселят их новыми жителями, гораздо более послушными.
– Замкнутый круг. Как же мне надоело ходить по нему!..
