Моя грудь вздымается, впуская внутрь лёгких холодный свежий воздух. Немного щиплет за щёки лёгкий морозец. Ноябрь, мать его. А вскоре всё вокруг погребёт под огромной снежной шапкой и придёт настоящая зима…
Я застываю, прислушиваясь к происходящему вокруг. Издалека доносятся еле слышные звуки. Горожане до сих пор молотят ложками по кастрюлям, но энтузиазма у них ощутимо убавилось. Наверняка им уже надоело бесцельно бродить по лесу. Но они ещё держатся. Каждый из них поглядывает на соседа в ожидании, что тот сдастся первым и развернётся назад. А за ним вслед и все остальные. Производимые ими звуки отпечатываются в голове. И я с лёгкостью сдвигаю их в сторону так, словно их не существует. Прочь. Вам здесь не место. Прислушиваюсь. Ищу. Ничего. Я слышу, как осторожно крадётся рыжая лисица, пригнув острую морду к земле, слышу, как птица порхает с ветки на ветку, стряхивая с них снег, слышу, как шевелятся в норах под землёй грызуны, ещё не впавшие в спячку… Но не слышу Аманды. Не могу уловить и малейших признаков её присутствия.
Может быть, она ушла слишком далеко. Верхом всё-таки, не пешком. Остаётся одно. Вдох-выдох. Вдох… Втягиваю носом воздух, раскладывая его на составляющие. Запах свежевыпавшего снега. Да, он пахнет так, что словами не передать эти ощущения чистоты и всепрощения. Снег мягко стелется на землю, скрывая её уродливые рытвины. Он даёт себя затоптать и испачкать, но щедро посыпает сверху миллиардами новых снежинок, стирая следы. Стирая всё на свете, не оставляя ничего, кроме ослепительной белизны.
Запах земли, ещё не промёрзшей глубоко. Запах палой листвы. Лёгкая гнильца – аромат увядания и обещание осторожно подкрадывающейся смерти. Запах еловых игл. Пряная хвойная смола. Запах крови. Едва ощутив его, тянусь за ним, ощущая, как он густеет в воздухе. Он врывается внутрь меня плотными струями. Алыми. Рот наполняется вязкой слюной.
Теперь не собьюсь с пути. Бегу по следу аромата боли и страха, висящему в воздухе. Алый. Пульсирует. Бьётся. Резко ускоряюсь. Потому что к привычному, чуть кислому металлу в запахе крови примешивается её запах. Аманда.
Глава 29. Аманда
С того самого момента, как перед моим носом в очередной раз захлопнулась дверь дома Рика, прошло не меньше часа. И всё это время мы слонялись по лесу, уже присыпанному снегом. Вильгельм Второй, оправившись от испуга, видимо, решил реабилитировать свою репутацию в моих глазах, потому что самодовольно заявил, что он – охотник хоть куда. И принялся расписывать все свои охотничьи трофеи. Не знаю, по какой причине я поверила в его похвальбу. Наверняка мой разум все еще был затуманен верой в его власть. Но то было в Аугсбурге, где каждое движение мизинца герцога расценивалось как приказ.
Здесь же, в тёмном глухом лесу близ Вольфаха его власть не стоила ничего, как и охотничьи навыки, едва поднявшиеся над нулевой отметкой. Да, он охотно перечислял все свои трофеи, но беда была в том, что охотился он всегда не в одиночку. А весь его триумф заключался в том, чтобы пустить пулю в животное, загнанное кем-то другим.
В бледном свете луны Вильгельму Второму удалось разглядеть следы волка. Приосанившись, он уверенно повёл нас за собой.
– А теперь нужно организовать засаду, – велел он, – зверь непременно вернётся сюда.
– Может, не стоит самим лезть на рожон? – осторожно поинтересовался Манфред.
Но Вильгельм в ответ лишь лихо прокрутил на пальце изящный револьвер и заверил нас в отличном владении огнестрельным оружием. Что ж, мы принялись ждать… Но зверь был хитрее трёх людишек, забрёдших на его территорию. Он появился словно из ниоткуда, беззвучно ступая по мягкому снегу. И лишь услышав глухое рычание, мы дёрнулись, словно ошпаренные кипятком. Огромный волк стоял слева, разглядывая нас жёлтыми звериными глазами. Мы застыли. Из головы разом вылетели все разумные мысли, и неразумные – тоже.
– Отходим, – едва слышно прошептал Вильгельм. И мы начали пятиться задом, совершенно забыв, кто охотник, а кто жертва. Сейчас в роли охотника выступал волк, надвигающийся прямо на нас.
– Его нужно как-то отвлечь… Пока я з-з-заряжу пистолет.
Мне кажется или у Вильгельма уже зуб на зуб не попадал?.. Вильгельм трясущимися пальцами всовывал пули в барабан револьвера, всё так же медленно отступая вбок к деревьям. Манфред беспомощно оглянулся на меня и вдруг с победным воплем бросился между волком и мной с герцогом. В следующий же миг произошло странное – Манфред будто бы исчез. Недоумённо застыл на месте и волк. А потом я услышала возмущённые вопли толстяк. Судя по всему, он угодил в яму, вырытую для охоты на зверя.
– Бегите! – истошно вопил Манфред.
Чем мы собственно и занялись. Зверь стоял на месте несколько мгновений, а потом бросился вслед за нами. Настигал он нас невероятно быстро.
– Нам… от него… не убежать! – крикнула я.
Едва достигнув края поляны, мы остановились. Вильгельм щелкнул предохранительным затвором и поднял руку с револьвером в сторону волка, приближавшегося к нам.
– Стреляй, Вильгельм! Стреляй же!..
Я ткнула герцога кулаком в бок, чтобы он перестал стоять, словно живая статуя. Вытянутая вперёд рука герцога дрожала так сильно, что дуло пистолета плясало из стороны в сторону. Вильгельм вздрогнул. Пальцы разжались, и пистолет упал. А Вильгельм развернулся и драпанул куда-то в сторону. На дерево! Герцог Аугсбурга Вильгельм Второй с проворностью цирковой мартышки залезал на дерево.
– Проклятье!
Я осторожно двинулась вперёд, намереваясь поднять пистолет и спустить курок. Раздалось глухое рычание волка. Он застыл неподвижно прямо напротив меня, гипнотизируя взглядом жёлтых глаз. Пасть оскалена: длинные белые клыки и розовый шершавый язык, с которого капала слюна. Волк был голоден. Волк хотел жрать. И, судя по всему, он считал, что еда стояла прямо перед ним.
Я осторожно отступила. Скользящий шаг. Один ещё один. Взгляд судорожно метался по сторонам: окружающие нас деревья были прочны и веток было предостаточно. Но на всех тех, что стояли поблизости, самые нижние ветки располагались так высоко, что мне до них никак нельзя было не дотянуться. Если только отступать туда, где сидел герцог. Я отступала, не сводя с волка глаз. Я отступала, а он наступал, повторяя за мной: шаг-остановка, шаг-остановка.
Я упёрлась спиной в ствол дерева, на которое взобрался герцог. Нижняя ветка была в пределах моей досягаемости. Стоило только немного потянуться вверх. Герцог, кажется, устроился, довольно неплохо, распластавшись на ветке. Вот только она немного прогибалась книзу под его весом. А следующие ветки были довольно высоко. Я, не сводя с волка глаз, начала обступать ствол дерева кругом. Потянула руки вверх и услышала возмущённый шепот Вильгельма:
– Эта ветка не выдержит нас двоих…
– Что? Если она не выдержит нас двоих, значит, она выдержит меня! А ты, как мужчина, прыгнешь зверю на спину и разорвёшь ему глотку руками!..
– Не уверен, Аманда…
От шока я не могла вымолвить ни слова. Я и не предполагала, что за словоохотливостью и благородной внешностью герцога скрывается самый настоящий трус!.. Словно здесь, в Вольфахе, с него слетела праздничная золотистая обёртка, а под ней оказался ничем не примечательный, бесчувственный… чурбан! Слёзы обиды и злости закипали на моих глазах…
