– О-о-о! Неужели я ошибся?
– Развяжи меня, будь добр! Вон там куча ножей!
Манфред расторопно кинулся в указанную сторону и через минуту пилил толстую верёвку.
– Я думала, что ты уехал!
– Уехал, звезда моя! И даже доехал до Аугсбурга… Но этот герцог! Мелочное, злопамятное, бледное подобие мужчины с крошечными яйцами! Мельче перепелиных, будь уверена!..
– Таких подробностей я не знаю, Манфред, и не желаю знать! Ты же знаешь, что я не связываю себя отношениями с давних пор… И уж тем более с этим…
– Ох, звезда моя! Всё пропало! Он отберёт мой театр… Дело всей моей жизни, моя мечта!.. Ты же знаешь этих бюрократских жополизов? Он в два счёта состряпал какую-то бумагу с гербовой печатью. Эта мерзкая бумажка гласит, что театр – это собственность Аугсбурга с давних лет… Театр больше мне не принадлежит!.. Совсем скоро я останусь на улице! Герцог милостиво махнул рукой, мол, можете, сплясать свои последние па на сцене и проваливайте на все четыре стороны. Мы… Ох, Ами! Надо будет начинать всё с самого начала! Герцог даже разослал указ, запрещающий всем прочим театрам давать тебе право выступать!
– Это всё очень неприятные новости, Манфред! Но неужели ты здесь только поэтому?
– Конечно! Мы должны грянуть финальным залпом! Мы спляшем так, что пол загорится под ногами!
Манфред вскочил и начал взволнованно метаться по комнате.
– Не мельтеши перед глазами! Как ты меня нашёл?
– Ох, это проще простого! Я же видел вас, голубки! Ты не сияла так, даже когда рядом крутился тот красивый подлец, обчистивший тебя… Как его звали, дай бог памяти…
– Не упоминай при мне имени этого проходимца, Фредди!..
– Так вот, красавица, я помчался сюда быстрее ветра! Я сра-а-азу смекнул, что тебя покорил этот мужлан. Но теперь я вижу, что ошибся. Ох, Ами, ты выбираешь не тех мужчин!..
– Манфред, будь так добр, работай ножом усерднее! И ты всё не так понял. Ты был в Вольфахе?
– Нет, я не был в Вольфахе, я ехал напрямую, по короткой дороге и решил сразу отмести в сторону вариант того, что ты хм… находишься у Рикардо.
Наконец, верёвка была перерезана. Манфред перехватил мои запястья и принялся их растирать, бурча себе под нос:
– Какой нахал! Связать саму Аманду Штерн этой грубой верёвкой…
– Прекрати трындеть, Фредди. И раз уж ты здесь, выслушай меня, пожалуйста.
По мере моего рассказа лицо старого приятеля вытягивалось и становилось всё бледнее. Услышав, что Рикардо оборотень, Манфред едва не позеленел. Но сразу же повеселел, услышав, что он непричастен к убийствам.
– Перевес на его стороне! И мы непременно поднимем парочку бокалов за его здоровье, ловкость и прочие сильные стороны, да? Но сейчас…
Я встала и топнула:
– Ты меня слушал, Манфред? Хотя бы немножко?.. Мы должны помочь Рикардо!
– И чем же ты собираешься помочь? Рикардо в состоянии справиться в одиночку со спятившим деревенским дурнем.
Вот упрямец! Сама судьба дала ему пинок под зад, приведя сюда. Или что вернее в сложившейся ситуации это было божье провидение. А Манфред сучит толстыми ножками, сидя на кровати, пытаясь меня уговорить драпануть из Вольфаха, чтобы успеть дать последний концерт в милостиво отведённое герцогом время. Ну уж нет!.. Я скручу тебя в бараний рог, но заставлю сделать то, что мне требуется.
– Фредди, помнится, ты как-то обмолвился, что обучался духовной семинарии?
– Обучался, звезда моя… Вторая жена моего папаши, если ты помнишь, меня недолюбливала и всячески пыталась от меня избавиться, вот и запихнула меня туда…
– То есть ты знаешь латынь?
– Практически a nativitate, – напыщенно произнёс Манфред, – то есть, почти с самого рождения.
– Прекрасно, значит, ты сможешь понять, что вот тут написано.
– Ну-у-у… Это проще простого. Наверняк, обычное… Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto. Sicut erat in principio, et nunc et semper, et in saecula saeculorum. Amen, – фыркнул Манфред, покосившись на Библию.
– Ох, даже моих скудных знаний в латыни хватает, чтобы понять – написано совсем иное.
Манфред возвёл глаза в потолок, но всё же взял Библию, прочитав написанное от руки.
– Exorcizo te, immundissime spiritus… Чего?..
– Того! Прочитать сможешь?
– Смогу, конечно же, и даже запомню, прочтя несколько раз. Память у меня… Но как это относится к делу?
– Очень просто! Мы должны помочь Охотнику! Если верить записям преподобного, Герман одержим!..
– О нет, дорогая моя! Я недостаточно хорош в этом, да я даже не окончил семинарию! Я сбежал задирать юбки!
– Но ты же верующий, – сощурилась я. Манфред имел привычку исправно посещать церковь по воскресеньям, замаливая свои грешки.
– Верующий, но достаточно ли?.. У меня при себе даже нет…
– Всё есть! – заявила я, – вот тут тебе и распятие с частичкой мощей, и святая вода!
– Нет нет нет, дорогая моя!
– Да! Я с места не сдвинусь. А если сдвинусь, то только для того, чтобы помочь Рикардо. Возможно, мы умрём. И ты будешь в этом виноват, как тот, кто мог протянуть руку помощи, но не сделал этого. Друзей в беде не бросают, Фредди!
На Манфреда было жалко смотреть – его пухлые щёки разом обвисли, он будто весь уменьшился в размерах.
– Я не верю, что ты трус! Ты же бросился наперерез волку.
– Это был необдуманный поступок, – вяло пробормотал Манред.
– Но от чистой души!.. Я в тебя верю, Манфред. Мы столько всего сделали вместе!
– Да, – вздохнул Манфред, – но вынуждены будем начинать всё с самого начала. А мы хотели покорить и столицу…
– Мы её ни за что не покорим, если я буду лежать в лесу с разодранной глоткой. А тебя съест совесть.
Манфред вздохнул и взял в руки Библию, полистал, прочитал вполголоса пару молитв и прошёлся по комнате.
– Эх, Аманда! Вот ты точно одержима, говорю тебе! Ты из любого верёвки совьёшь!..
Манфред решительно прибрал к рукам распятие и засунул в карман фляжку с освящённой водой. Толстяк важно надул щёки и поправил ярко-синий шейный платок.
– Отправляемся. Возможно, мы ничего не добьёмся… Но зато я войду в историю, как самый модно одетый экзорцист!
Глава 59. Охотник
Когда отпала необходимость заталкивать волчье нутро как можно глубже, я понял, что волчара был не таким уже плохим соседом. То есть с ним можно было договориться и вполне себе мирно сосуществовать. Он глухо заворчал и втянул носом воздух. Он или я? Или мы вместе?
Надо было догадаться раньше. Не носиться со своей тайной как с писаной торбой, а сосредоточиться на том, что творилось вокруг. Может быть, тогда тварь не сожрала бы столь многих? Разгадка всё время была под носом. И даже, блядь, ходила. Ходила в обличье плотника Германа, шныряла по лесу, возя на телеге поваленные деревья. Подбираю годное деревце для красивых досочек, уверял он. И мне даже в голову бы не пришло заподозрить его в злодействе. А оказывается, всё это время он спокойно шастал по лесу, к Сучьей впадине, напитывался оттуда гнильём, злом или что там ещё выплёвывает из себя эта гнилостная расщелина.
