Манфред поорал ещё несколько минут на мордороворотов, нанятых для того, чтобы те охраняли театральные задворки, не пуская посторонних. Его голос то приближался, то удалялся, но потом он решительно начал стучать в дверь:
– Аманда! А вот это ты должна увидеть!
– Я ничего не желаю видеть, будь добр, заткнись!
– Такого поклонника у твоих ног ещё не было, зуб тебе даю! – не унимался Манфред.
– Можешь хоть всю свою челюсть выложить, это ничего не изменит.
– Как знаешь, несносная девчонка! Ладно, не буду тебе мешать. Но всё же я бы посоветовал тебе взглянуть.
Я ничего не ответила, снимая со стены плакаты. Я положила их один на один и свернула в цилиндр, перевязав красной атласной лентой. В дверь вновь начали стучать. Манфред долбил не переставая. Да что же это такое! Настырный, надоедливый жиртрест! Сейчас скажу ему, чтобы убирался прочь!
Я открыла щеколду и распахнула дверь, намереваясь выдать ёмкое и грязное ругательство, но вдруг застыла, наткнувшись на взгляд серых глаз. Рикардо. Он шагнул вперёд, заставляя меня отступить, и закрыл за собой дверь. Я скрестила руки на груди, стараясь не выдавать, как сильно начало колотиться глупое сердце при виде него.
– Я тут вспомнил, что ты так и не сплясала мне обещанный танец, – начал Рикардо.
– Ты должен был поймать оборотня. Не помню, чтобы ты поймал хотя бы одного.
– Нет. Не поймал. Поймался сам. Я и предположить не мог, что охоту откроют на сердце придурка вроде меня. И уж точно не думал, что попадусь в капкан, разложенный тобой. Щёлк. И всё. Меня нет.
Рикардо обхватил меня за талию и поднял, усадив на стол.
– Ты же не любишь большие города, Рикардо?
– Нет, терпеть не могу. Но зато я люблю тебя. И мне без тебя так тошно, что даже у волка нет сил и желания выть на полную луну. И всё, что я сказал тебе напоследок, было сказано нарочно. Я думал, что тебе не стоит путаться с таким проблемным зверем вроде меня.
– И что же изменилось с тех пор?
– Ничего, я до сих пор считаю, что тебе лучше держаться подальше от меня. Но видеть все эти гнусные рожи, пускающие слюни на задорную искорку вроде тебя, нет никаких сил. Как и думать, что кто-то другой может подобрать ключик к твоему сердечку.
– Думаешь, тебе это удалось, Рикардо?
– Мы же знаем, что удалось. А потом я неосмотрительно его выкинул и могу только надеяться на то, что не сменился замок.
– Даже не знаю, что тебе ответить, Рик.
– У тебя будет много времени подумать в дороге.
Рикардо снял свою шляпу и нахлобучил её мне на голову, подхватил меня на руки и вышел в коридор.
– Эй, толстяк, у тебя всё готово?
– Конечно! Фургончик уже дожидается внизу у чёрного входа. Спускайтесь. А я только кхе-кхе… произнесу пламенную речь на прощание стенам, которые я так люблю! Любил…
– Так ты всё знал? – возмутилась я.
– Конечно, знал! И даже отвёл твоему мужлану место, откуда открывается самый лучший вид на сцену. Правда, с одним условием, чтобы он не разнёс всё в щепки!..
– Это было сложно, толстяк. Моя малышка пляшет так лихо, что даже самый преданный евнух решился бы на святотатство.
Как бы я ни пыталась сдержать радостной улыбки, она рвалась из меня наружу, растягивала губы и заставляла щёки полыхать.
– Твоя, Рикардо? – вздохнула я, прижимаясь к его груди.
– Моя.
– Должна тебе сказать, что не произношу слово на букву «Л». Забыла, как оно говорится.
– Я тебе напомню. А если не хочешь говорить, лучше спляши его у меня на губах.
Сладкий поцелуй наполнил тело пьянящим восторгом и заставил выпасть из реальности.
– Ка-а-ак? Вы всё ещё здесь? Застыли прям на пороге? Скорее, скорее же! Чувствуете, как пахнуло дымом после моей зажигательной речи на прощание? То-то же, дети мои!
Манфред проворно протиснулся в тесном коридоре и лихо запрыгнул на козлы. На улице стоял фургончик, окрашенный в тёмно-синий, с золотистыми звёздами на боках.
– И куда мы отправляемся?
– Для начала покинем Аугсбург. А потом я решил немного сменить профессию…
Только сейчас я заметила, что на шее Манфреда под двойным подбородком виднелась белая коловратка.
– Ты с ума сошёл!
– Я же сказал, что буду самым модно одетым экзорцистом! – фыркнул Манфред.
Рикардо помог мне забраться внутрь фургончика и присел рядом, отворив оконные створки. Лошади тронулись с места и весело зацокали копытами по мощёным улицам Аугсбурга.
– Расстроить его прямо сейчас или дать немного помечтать? – улыбаясь, спросила я.
– Оставь его в покое и лучше порадуй меня поцелуем, крошка. Оказывается, жить теперь без твоих сладких губ просто невыносимо…
Рикардо притянул меня к себе и уткнулся носом в шею, втягивая запах. Мужские губы обжигали кожу шеи поцелуем. Из глотки Рикардо донёсся рык. От его звука по моей коже пронеслись мурашки предвкушения и удовольствия. Я мягко оттолкнула Рикардо и вгляделась в его глаза. Тёмно-серый сменился янтарно-жёлтым.
– В чём дело, малышка? Уже передумала? К твоему сведению, твои капризы меня нисколько не волнуют, – недовольно прорычал Рикардо, притягивая меня к себе на колени.
– Совсем-совсем не волнуют? Даже самую малость? – надула я губки.
Рикардо усмехнулся и накрыл мои губы поцелуем. Он зажал нижнюю губу между острыми клыками, и начал дразниться языком.
– Ладно. Признаюсь. Волнуют. Ещё как волнуют. Так волнуют, что я готов днями напролёт затыкать твой капризный ротик поцелуем.
– Тогда исполни один маленький каприз, Охотник. Расскажи мне ещё раз, как сильно ты меня любишь.
– Ха-ха! А что насчёт меня? Думаешь, мне не хочется услышать от тебя тоже самое, Ами?
– Ты наглый и беспринципный вымогатель! Я не произношу вслух это слово, Рикардо.
– В чём дело? Боишься, что я ещё выставлю себя полным кретином и оставлю тебя?
Я согласно кивнула. Сердце колотилось как сумасшедшее. Проклятое слово неимоверно сильно жгло губы и желало сорваться с кончика языка.
– Не бойся, Ами. Я покорён тобой. Даже матёрый волчара ластится к тебе как послушный щенок и готов не отступать от тебя ни на шаг.
Я улыбнулась и прижалась к Рикардо, успев вытолкнуть в его губы короткое слово «люблю» перед тем, как слиться с ним в страстном поцелуе.
