Дверь дома висит на одной петле, онемевшие ноги сами несут меня внутрь, чтобы увидеть предметы, в беспорядке валяющиеся на полу, перевёрнутую мебель и зияющую дыру на полу в том месте, где находится маленький погребок. Сейчас все доски выворочены и на некоторых из них видны длинные глубокие царапины, как следы от длинных когтей. Мороз продирает по коже…
Я знаю, чьи это следы.
– Где мой сын?
Голос звучит чуждо и хрипло, словно исторгается не из глубины моего существа, а исходят от кого-то другого. Я бросаюсь прочь из дома, расталкивая собравшихся, повторяя один и тот же вопрос, но ответом мне служат лишь стыдливые взгляды, поспешно опускающиеся в землю, изрытую копытами коней.
– Где Вевея?
Я же знаю, что старая знахарка оставалась вместе с Силаном и не могу понять, где она. Опрометью кидаюсь обратно в дом, видя тёмные побуревшие капли, не замеченные мгновениями ранее.
– Что здесь произошло?
– Твоего сына забрали, – наконец, подаёт кто-то голос. Я поворачиваю голову и замечаю Визалию в толпе лиц, смывшихся для меня одним серым пятном.
– Твоего сына забрали, – повторяет она, – а Вевея мертва.
Глава 21
Голос моей сестры обрушивается на меня подобно удару молота, и я оседаю на землю без сил. Мои руки мнут грязь, а пальцы нащупывают в ней круглые монеты из золота. Только сейчас замечаю, что сколько его много кругом – втоптанного в грязь. Он заплатил за моего сына своим золотом. Толпа колышется и топчется на месте, словно не решаясь, что ей сделать. Говорки, шепотки мерзкими щупальцами касаются моей кожи. Я мну в руках ком грязи, запуская ей в стоящих поодаль.
– Пошли вон!
Кто-то отшатывается, на лицах других просыпается озлобление и недовольство, но громкий спокойный голос жреца заставляет всех замолчать:
– Тебе нужно проститься с покойницей, прежде чем её вознесут на костёр.
Меня подхватывают под руки и ведут куда-то. Сознание отмечают тёмные полупустые коридоры Храма и комнату, пустую, если не считать каменного ложа, на котором покоится тело старой знахарки, покрытое побуревшей простыней. Я медленно подхожу вперёд и прежде чем меня останавливает возмущённый голос Служителя, отдёргиваю ткань. Лицо Вевеи рассечено почти наполовину, как перезрелый плод. И в рваных ранах виднеются белеющие кости. Я поднимаю руку, касаясь краёв рваной раны.
– Нельзя трогать…
Возмущённый клёкот служителя и сильные пальцы, впившиеся в локоть, возвращают меня в чувство реальности. Я отдёргиваю руку и тороплюсь на выход их Храма, стремясь как можно скорее покинуть этот каменный склеп, но несколько раз натыкаюсь на тупиковые ответвления многочисленных коридоров, прежде чем выбираюсь на свежий воздух. Я устало прислоняюсь к стене Храма, сползая по ней на землю: моя одежда забрызгана грязью, а ноги местами стёрты до крови, я чувствую себя разбившейся глиняной чашкой, части которой безжалостно разбросаны далеко друг от друга, но всё же заставляю себя подняться и идти вперёд.
Из всех молвила слово только Визалия – ей и держать ответ. Поначалу мои ноги привычно несут меня в сторону дома, где я провела часть детства, но потом я стряхиваю с себя наваждение и поворачиваю обратно, проходя к центральной части селения, где выстроены дома богачей. Дом Визалии я нахожу без труда: его крыша выкрашена кричаще – красным, а изгородь высокая и частая, за которой почти не видно двора. Калитка заперта, и на мой стук никто не открывает, хотя слышны шаги по двору. Я колочусь в эту запертую дверь, что есть сил:
– Визалия! Открой! Я знаю, ты там и слышу звук твоих шагов!..
За частоколом мелькает тень, и я приникаю глазами к щели, замечая сестру, подошедшую к забору.
– Что ты хочешь, Невеста? – тон её голоса странно холоден и равнодушен.
– Ответь мне! Где мой сын? Что произошло в моё отсутствие?
– Он забрал его. Вместо Невест, – нехотя отвечает Визалия.
Мои пальцы впиваются в деревянный частокол, желая сломать его, и как следует встряхнуть Визалию, чтобы не томила меня напрасным ожиданием, а рассказала всё как есть.
– Что значит вместо Невест? Он был здесь? Когда?
Её следующие слова подтверждают мои предположения.
– Вчера вечером. Он приехал за Невестами, но не стал брать предложенных, тех, что выбрала Воля Богов. Он сказал, что отныне будет выбирать сам. Он выбрал троих – и все молча приняли его выбор, но когда его взгляд пал на Весту, младшую сестру жены предводителя… Та взмолилась и пала на колени, умоляя оставить сестру. Она сказала, что Невеста жива и растит дитя, указала на дом Вевеи.
– Нет…
– Старуха спрятала дитя, но Он нашёл и взял своё. Так говорят. Я не видела. И никто не видел своими глазами, опасаясь приблизиться к нему. Мы лишь видели издалека, как он с ребёнком на руках взбирается на коня и скачет прочь.
– Стояли и смотрели?.. Все? Отдали на откуп Зверю невинное дитя?
Визалия опускает глаза, словно она сама виновата в произошедшем.
– Он не взял никого кроме него. Ни одну невесту.
Я поворачиваю голову в сторону здания, в котором обычно Предводитель собирает свой совет и торопливо иду в том направлении, а Визалия кричит мне вслед:
– Что ты собираешься сделать? Тебе ничего не изменить… Смирись!
Нет, я стискиваю зубы. Время для смирения и покорного принятия навязанной судьбы осталось в прошлом. Он запустил свои жадные зубы и когти глубоко внутрь меня, осквернив чистое тело, но я не могу позволить ему забрать малое дитя. У меня есть только одна крошечная надежда на Вэ’рка, который часто говорил мне о любви и желании изменить что-то в этой жизни. И если у него есть хоть капля достоинства, он поможет мне. Ведь именно его пришлая издалека жёнушка попрала привычные устои, указав Зверю на моего сына.
Но едва я перешагиваю порог комнаты, в которой собрались представители Совета, а на высоких креслах сидит Вэ’рк со своей супругой, я понимаю, что надежда на помощь угаснет быстрее, чем огонёк свечи под резким дуновением ветра. Лица собравшихся полны равнодушия и осуждения за неподобающий вид: грязная, мокрая одежда, прилипшая к телу, и растрёпанные волосы оскорбляют их.
Я бросаю взгляд на жену Вэ’рка, сидящую с побледневшим лицом и замечаю, что одна её рука висит безвольной плетью вдоль тела, подхожу ближе и вижу чёрную, ссохшуюся кисть. А перед глазами как будто вживую встают картины: как она, растолкав сельчан, бросается вперёд, цепляясь за плечи младшей сестры, выбранной Им, и падает на колени, цепляясь за Его ладонь. Без Его на то разрешения. Помнится, Вассе Он едва не снёс пол-лица за подобное, а у этой рука отсохла. Пожертвовала ли бы я своей рукой, чтобы спасти младшую сестру от жестокой участи? Несомненно. Но отдала бы на растерзание Зверю невинное чужое дитя?..
– Моего сына забрали, – говорю я в тишине зала, – я хочу вернуть его.
