– Успокойся, не дёргайся. Я не стану брать тебя силой…
Низкий шёпот струится по ушной раковине вместе с горячим выдохом. Его губы мягко касаются мочки уха, обхватывают и удерживают.
– Ро’ан, – выдыхаю я, когда его рука ложится на поросль волос внизу живота.
Пальцы перебирают мелкие завитки волос, медленно, но упорно продвигаясь вниз. Одним движением он стягивает штаны вниз по ногам, переносит пальцы на правое бедро и, огладив кожу, отводит его в сторону, открывая себе доступ к плоти, которую в следующее же мгновение начинает обводить пальцами. Сначала аккуратно, едва задевая самый кончик выступающего бугорка. Он ласково потирает его подушечками пальцев, заставляя трепетать, и опускается ниже, обводит складки с одной и другой стороны.
Медленные и осторожные движения сверху вниз и обратно заставляют сердце биться учащённо.
В самом низу живота возникает приятная тяжесть и обдаёт горячим жаром. От него, кажется возможным избавиться только, если податься вперёд, потёршись о сильную мозолистую ладонь, что лежит поверх треугольника между разведённых бёдер и перебирает пальцами влажные складки возле лона. Моё дыхание учащается, а поцелуи Ро’ана становятся всё настойчивее. Он уже не касается мочки уха ласково и нежно, а терзает губами шею и плечи, оставляя на них горячий и чуть влажный след.
Его вторая рука попеременно то стискивает грудь до боли, то нежно оглаживает её. Я не могу удержать напряжение, наполняющее всю меня, и выпускаю его в тёмное небо вместе с протяжным стоном. А следом его пальцы обхватывают сосок и начинают оттягивать и выкручивать его в едином ритме с теми пальцами, что хозяйничают внизу, обводя по кругу лоно всё быстрее и быстрее, вынуждая сильнее прижиматься спиной к крепкому торсу и подаваться бёдрами вперёд.
– Ро’ан! – полустон—полувскрик и жажда слияния размывает прочь все предрассудки и отгоняет прочь страхи.
Ро’ан перекатывается и нависает надо мной, одной рукой продолжая ласкать меня внизу. Я истекаю соком желания и развожу ноги ещё шире, приподнимаюсь и обхватываю его лицо руками, тяну на себя. Мои губы безошибочно находят его и накрывают. С восторгом ощущаю, как мгновенно он отвечает на жаркий поцелуй и впускает меня вглубь своего рта, с готовностью сплетаясь с моим языком. Мои и его стоны, рвущиеся изнутри, встречаются где-то посередине, сталкиваются языками и губами, дробятся множеством искрящихся ощущений и расходятся жаром. Его пальцы ныряют вглубь и меня сотрясает от наслаждения, острого и сладкого, единственно правильного и возможного. Я принимаю его быстрые движения и двигаю бёдрами, приподнимаю таз навстречу.
Мои пальцы очерчивают резные словно каменные мышцы живота и стягивают по его бёдрам штаны, освобождая напряжённую плоть. Ро’ан движется навстречу, но в последний миг замирает, словно передумав. А у меня нет ни малейшего желания ждать. Я боюсь, что если этот миг будет утерян, подобного единения может и не произойти, потому обхватываю его плоть ладонью и веду по ней. Сначала медленно и осторожно, потом всё быстрее и увереннее, тяну его на себя и вынуждаю всё-таки опуститься ниже, ещё ниже. Ещё немного до тех пор, пока он сам не касается концом влажного лона, где всё ещё двигаются его пальцы. Мгновение – и он перемещает руку, обхватывая меня под ягодицу, и одним толчком проникает внутрь.
Я вскрикиваю и поневоле сжимаюсь вокруг него. Моё лоно пульсирует всё быстрее и быстрее, то сжимается, то разжимается. А от медленного скольжения его плоти назад, а затем резко вперёд, до упора, я едва не задыхаюсь, умоляя не останавливаться. Ро’ан послушно движется внутри меня, наращивая темп движений, наполняя собой раз за разом всё глубже и неистовее. Всё моё существо отзывается на бешеный ритм движений и сладко содрогается от экстаза, который, овладев телом, не отпускает, а множится и множится. Я, раскрытая перед ним, дышу часто и мелко, впиваюсь пальцами в твёрдые мышцы рук и двигаю бёдрами навстречу.
Кажется, что у меня не осталось сил, ни капли. Но тело всё ещё охотно вбирает его в себя и наслаждается слаженным ритмом. Ещё одна волна дрожи прокатывается по телу, а вслед за ней меня сметает ураганом, не оставляя от меня самой ничего, кроме одной огромного и чистого наслаждения. Всё моё тело – пик удовольствия, а Ро’ан посылает в меня свою плоть особенно глубоко и замирает, изливаясь внутрь. Он ложится набок и притягивает меня к себе, зажимая в крепких объятиях, прижимая к быстро вздымающейся груди. Дыхание тяжёлое и частое, но под выступающими массивными мышцами груди тихо и спокойно, неслышно ничего.
Гулкая тишина…
Глава 34
Дорога. Только вперёд и вперёд… Мы движемся по лесу, что примыкает к гористой местности. Изредка делаем привал, такой, как сейчас. Лошади уже напоены и стреножены, пасутся внизу. А мы располагаемся выше. Чуть дальше – высокий обрыв и серое низкое небо. Я отдыхаю, прислонясь к плечу Ро’ана. Он кажется расслабленным, но вдруг он настораживается и поднимается. Ро’ан замирает и прикладывает палец к губам, призывая меня сидеть тихо и без лишних движений, а потом бесшумно крадётся в сторону густых зарослей кустарника.
Я не перестаю удивляться, как такой крупный мужчина может двигаться настолько тихо. Слышится только перешёптывание листвы и редкое стрекотание насекомых в вечерних сумерках. Затем раздаётся вскрик и шум борьбы, негромкая ругань – и Ро’ан возвращается, таща за собой на верёвке человека в длинном балахоне. Тот, хрипя, пытается сопротивляться, но петля на шее затягивается тем туже, чем больше он дёргается.
– Эта тварь шпионила за нами!
Ро’ан пинает под рёбра пленника и тот стонет, сжимаясь в комочек.
– Камень крепче обыкновенной плоти, да? – раздаётся сдавленный хрип из-под глубокого капюшона.
Голос говорящего кажется довольно высоким, и я, снедаемая любопытством, подхожу ближе, осторожно откидывая капюшон назад. Из-под капюшона показывается голова, покрытая редкими седыми волосами. Маленькое лицо – сухое и сморщенное, испещрено множественными шрамами и такими глубокими складками, что кажется, будто ещё немного и от лица отвалится кусок плоти. Водянистые глаза с необычайно тёмной радужкой смотрят на меня с интересом, несмотря на то, что рот всё еще кривится от боли. Я не могу понять, мужчине или женщине принадлежит это лицо, можно с одинаковой уверенностью утверждать и то, и другое.
– Я давно наблюдаю за вами. Необычная пара для здешних мест. Непривычный облик. Добровольное отклонение от удобных широких дорог… Крадётесь, словно замыслили недоброе.
Ро’ан заносит ногу, чтобы пнуть странное существо ещё раз, но я кладу ему руку на плечо, останавливая его. Мне вдруг почудился едва слышный голос среди шёпота листвы, призывающий выслушать пленённого.
– Кто ты? – говорю я.
– Я – Леда. Я следила за вами, кружа неподалёку…
Старуха садится, запахивая плащ и натягивая на голову капюшон.
– Нет, – останавливает её Ро’ан, – я хочу видеть твоё лицо и глаза, когда ты разговариваешь.
– Ты всё ещё веришь лицам? – смеётся Леда, и всё её сухое тело сотрясается, – что ж, смотри, если так хочешь.
