Раскачиваться самой и заставлять своими движениями качаться мир, свернувшийся тёмным кольцом вокруг нас. Он тонет во мраке, опасно нависнув над самым краем пропасти, но между нашими переплетёнными телами рождается свет, разгоняющий тьму и дающий крошечную надежду.
Глава 36
Хмурый рассвет заставляет расплести тесные объятия и вновь двинуться в путь. Рядом уже ошивается Леда, не говорящая ни слова. Лишь кружит на месте, снедаемая нетерпением, и бродит неподалёку, пока мы завтракаем.
– Надо свернуть, – произносит она, указывая рукой направление, – там, куда вы направляетесь сейчас, есть возведенные укрепления. Лучше попытаться обойти их стороной.
– Немного ли времени займёт это? – я не желаю тратить время понапрасну, боясь, что мы можем не успеть и временами ощущаю тревогу и страх, исходящие от Силана.
– Лучше потерять один-два дня в пути, чем поспешить и увязнуть навсегда, – возражает Леда.
– Хорошо, – вносит свою лепту Ро'ан, – но если ты, тварь, обманешь нас, я сотру тебя в порошок вот этими руками. И ни одно проклятье не поможет тебе улизнуть прочь или собраться вновь воедино.
Леда едва заметно кивает – капюшон мотыляется сверху вниз и обратно. Мы трогаемся в путь. Леда отказывается садится на лошадь и скользит тенью впереди. Остаётся только поражаться скорости её передвижения. И я всё больше убеждаюсь, что нам на пути отныне будут встречаться только изменённые чьей-то волей, извращённые формы жизни, отличные от привычных мне. Пользуясь возможностью небольшого передыха на привале, я задаю Леде вопрос, откуда ей известно столь многое, и обо мне в том числе.
– Я обошла многие земли, – скрипуче тянет она, – а чаще всего люди болтают о запретном или страшном, когда думают, что тьма скрывает их от посторонних глаз и ушей. Да, она скрывает. Так же как скрывает тех, кто может подобраться близко-близко и незаметно для всех остальных впитывать их речи. Может, слухи об отвергнутой невесте и не ушли дальше двух – трёх селений, что сейчас примкнули к твоему, но Леда добралась и туда…
– Что ждёт нас впереди, какими тропами мы пойдём?
Леда раскачивается на месте.
– Я буду идти впереди, высматривая, не встретятся ли его приспешники. Возможно, придётся отклоняться от пути, намеченного мной. Едва кончится этот лес и степь, вступим в белую пустыню… А дальше, дальше тяжело сказать. Для начала нужно преодолеть и этот рубеж.
Ро'ан прислушивается к нашей беседе.
– Значит, нужно заготовить сухих веток. И придётся бросить лошадей.
– Верно, от них не будет толку. Они сдохнут сразу же, – кивает Леда, – ещё не все знания окаменели внутри твоей головы, да, истукан?
Эти двое недолюбливают друг друга и неприязнь между ними осязаема, как натянутая струна.
– Ты так любезно рассказываешь обо всём… Может, скажешь сразу, что едва мы вступим в пустыню, тебя и след простынет?
– Ничего не поделаешь, – пожимает узкими плечами Леда, – вам нужно будет самим преодолеть этот путь хотя бы единожды. Тебе не впервой, а вот ей будет непросто. Не стоит метать в меня разъярённые взгляды, нет моей вины в том мороке, что господствует над выжженной поверхностью.
Она поднимается и бредёт прочь медленно, словно древняя старуха, и мне приходится постоянно напоминать себе, что она таковой не является, что она – нечто иное, не та, кем кажется. Ро’ан тем временем рубит ветки и перевязывает их поплотнее, заставляет меня перебрать сумы, избавляясь от лишнего.
– Как скоро мы будем у границы с пустыней? – кидает он в спину Леде.
– Скоро. Скорее, чем кажется. Уже завтра.
Она права. На следующее утро однообразная степь сменяется иным пейзажем, маячащим вдали – кажется, рукой подать до белой, поверхности. Над её поверхностью колышется воздух. Мы спешиваемся и отпускаем лошадей. Им не требуется ни тычков, ни указаний – разумные животные разворачиваются и уносятся прочь, оставляя нас троих наедине с пустым, пугающим пространством.
– Мне пора. Тебе же не нужно напоминать, каменюка, что идти стоит только ориентируясь по солнцу?
– Проваливай, тебе же не терпится, – цедит сквозь зубы Ро’ан. А Леду, словно ветром подхватывает и относит прочь. Чёрный балахон стремительно удаляется, скользя над поверхностью земли. И едва достигнув границы, чёрная точка растворяется.
– Вот и всё, теперь мы снова вдвоём, – Ро’ан привлекает меня к себе на минуту, – переход будет непростым, понадобится много сил.
Жар от пустыни, виднеющейся впереди, медленно ползёт и взбирается по ногам. Я не понимаю лишь одного:
– Зачем нам тащить ветки в пустыню? Там пекло…
Я прищуриваю глаза, всматриваясь вдаль. Горячий воздух колышется над белой соляной поверхностью.
– Ночью ты скажешь мне за них спасибо.
Мне остаётся только полагаться на правоту его слов и те знания, что кроются в его голове. Потому я покрепче перевязываю свою вязанку и закидываю на плечи. Начинается изнурительный переход по пустыне, расстилающейся перед нами. Белое, выжженное пространство. Потрескавшаяся поверхность и крупные кристаллы соли, лежащие у разломов. Мы смазываем лица и губы жиром, повязываем на головах плотную ткань, едва пропускающую свет, и идём по долине смерти. Даже сквозь толстую подошву ботинок жжёт ноги и пот струится по ногам, скатываясь каплями вниз. Кажется, что впереди маячат очертания фигуры, и я поневоле разворачиваюсь в ту сторону. Но меня останавливает рука Ро’ана:
– Это морок. Нельзя даже пытаться приблизиться к нему. Или будешь скитаться по пустыне до тех пор, пока не станешь лишь чем-то наподобие этого…
Я смотрю в том направлении, в котором он указывает мне, и вижу крупные белые кости, высушенные солнцем.
– Запомни, идём, ориентируясь только по солнцу.
– Она такая огромная… Везде куда ни кинь взгляд – одно безжизненное пространство.
– День пути, не больше, если будем двигаться в этом же ритме. Попомни мои слова. Труднее всего тебе будет пережить ночь…
А я думаю. что нет ничего труднее, чем идти по этой пустыне, высасывающей силы. Мне чудится разное: белесые прозрачные тени, тянущие призрачные пальцы и едва ощутимо касающиеся кожи. Они забираются под ворох ткани шёпотом и сводят с ума. Я стряхиваю это наваждение, закрывая глаза, и крепче цепляюсь за ладонь Ро’ана, повторяя себе, что он выведет меня. Старая Хриса сказала, что к нему можно обратиться за помощью, что он сможет пройти там, куда не осмелится ступать иное живое существо… Я запечатываю эту веру где-то в глубине себя, рядом с любовью к Силану, придающей мне сил, и переставляю ноги. Шаг за шагом…
– Солнце садится…
Что? Я спотыкаюсь, поднимая голову впервые за несколько часов.
– Скоро стемнеет. Надо разбить лагерь.
– Ещё так светло и глазам до сих пор больно смотреть… Мы можем пройти ещё немного.
