– Еще бы, – поморщился Дориан и, сообразив, оживился: – Так это он сейчас главный разумник? И Айлин его…
– О да! – с чувством сказал Грегор. – Разукрасила этого белоснежного лебедя вишневым соком с ног до головы. А не далее, как сегодня утром, она у меня на тренировке снесла щиты третьекурсника, причем не из слабеньких. Знаешь, чем? Двумя Молотами! Тебе это ни о чем не говорит?
– Двумя… Молотами?
Настороженное лицо Дориана на глазах светлело изнутри, освещаемое – Грегор не мог ошибиться – гордостью. Удар попал точно в цель, не зря он вспомнил, как еще в Академии прозвали Дориана, кичащегося объемом резерва и мощью любимого заклятия. Ревенгар Два Молота! А девочка-то изо всех сил старается подражать отцу…
– Двумя одновременно, – подтвердил он, умолчав, как Айлин потом сама перепугалась и какими виноватыми глазами смотрела на Саймона.
И хорошо, в общем, что обошлось, иначе он сам бы себе никогда не простил, но Дориану это все знать не обязательно.
– Снесла щиты и отправила Эддерли-младшего, который под ними стоял, в лазарет с треснувшими ребрами, – добавил он, расчетливо подбирая именно то, чем Дориан Ревенгар должен был, просто обязан гордиться в своей дочери. – Кстати, ты бы поднатаскал ее на вакациях в фехтовании, девочка старается, но…
– Да, это я упустил, – снова слегка помрачнел Дориан и вздохнул: – Барготовы подштанники, Грегор, ну кто бы знал, что все это так сложно! Я же видел детей всего пару-тройку раз в году, когда выбирался домой на праздники Солнцестояния или чьи-то именины. И Гвенивер мне их показывала, конечно, но сам понимаешь… Выйдет ко мне пара заспанных ребятишек, поцелует руку, назовет папенькой… Я их обниму, поцелую, а потом их уведут спать, а мне бы с женой побыть, утром-то уже в полк нужно. Да и то, Артур всегда ластился, как котенок, сам на руки прыгал, а Айлин дичилась. Глаза в пол, и дрожит, когда я подхожу! Я и решил, дурак, что все дело в том, что она – девочка. Баргот знает, как их воспитывать, этих девиц? С мальчишками куда проще! А тут… Куклу привезу – она благодарит, а сама шарахается… Я уже потом понял, что Гвенивер их и отчитывала, и наказывала от моего имени. Чуть что – отец будет недоволен! Грегор, Баргота ради, ну ты же меня знаешь! Неужели я бы разозлился на дочь, случись ей измазаться в саду или поиграть с собаками на псарне? Эх…
Он махнул рукой с тоскливой безнадежностью, и Грегора вдруг пронзило острое понимание, что в семье Ревенгаров и вправду неладно. Делиться настолько личным почти с первым встречным – это насколько же бывшему соученику и сослуживцу паршиво на душе! Женился Дориан явно по любви, но…
– Дориан, послушай, наверняка все не так плохо, – попытался он несколько неловко посочувствовать. – У тебя прекрасная дочь. Талантливая, умная. Упрямая – вся в тебя! Ты ведь собираешься забрать ее на вакации?
– Собираюсь, – буркнул Дориан и снова отвел взгляд. – Вот какого Баргота моя любимая, но дурная женушка решила, что я недоволен дочерью? Мол, она должна была непременно удаться в породу Ревенгаров, а если получилась рыжей, в Гвен, то я оскорблен и разгневан. С чего?! Сын-то в меня, словно нас в одной форме отливали, а девочке лучше родиться покрасивее. Если бы мне не нравились рыжие, зачем бы я женился на Гвен? Как можно не любить дочь, если она похожа на свою мать и твою жену, а?
– Не знаю, – искренне сказал Грегор.
А действительно, родись у него, скажем, светловолосый или рыжий ребенок, совсем не в кровь Бастельеро, смог бы он взглянуть на это, как Ревенгар? Хотя с наследником у того все в порядке, а дочь все равно выйдет замуж… «Да и с девочкой все в порядке, – раздраженно подумал он. – Рыжина не преступление…»
– А, к Барготу все! – махнул рукой Дориан и поднес к губам фляжку, окончательно наплевав на этикет. – Грегор, а приезжай к нам на праздники? Я на второй неделе волчью охоту устраиваю. Только для своих, с кем служил вместе! Выпьем, поохотимся, отдохнем душой…
«Выхлестаем бочку карвейна, будем долго и безуспешно гонять несчастных волков, швыряясь в них всякой смертоносной дурью, – привычно перевел Грегор, вспоминая много раз виденные развлечения магов-боевиков. – Потом снова будем пить, и хорошо, если дело не закончится парой-тройкой дуэлей… Ну уж нет, это без меня. Да и на вакациях у меня будет своя собственная охота, на зверя куда страшнее и подлее».
– Я же вам все веселье испорчу, Дориан, – усмехнулся он насколько мог по-дружески. – Вспомни, кто в армии был главным занудой? Но за приглашение благодарю. Может, потом, после охоты?
– Тогда на Солнцестояние, – решительно подытожил Дориан. – Ты же холост, и с кузенами, прости за откровенность, вроде не ладишь – чего тебе киснуть дома в одиночестве? Приезжай, у нас будет весело!
– Обещаю, – кивнул Грегор и посмотрел почему-то в дальний конец зала.
Все это время вокруг танцевали и веселились, кто-то флиртовал, кто-то оскорблялся, кто-то завязывал нужные знакомства и приглядывал пары для детей. Жизнь продолжалась, словно и не было всех этих лет, и внезапно до острой боли захотелось, чтоб у него все было так же. Ездить к друзьям с визитами, пить и охотиться вместе, хвастаться былыми подвигами и соглашаться, что молодежь нынче не та… Потом и вправду сделать предложение женщине, от одного взгляда которой сердце понесется вскачь… И… ведь так бывает, верно? Почему бы и не с ним? Но сначала нужно найти убийцу-барготопоклонника. И заставить Малкольма закрыть порталы. И… да иди оно все и правда к Барготу! Бал это или не бал! Вот прямо сейчас он пойдет и пригласит первую попавшуюся хорошенькую леди, а потом еще парочку… И неважно, с кем там сейчас танцует Беатрис, он просто еще разок глянет на этого щеголя в гвардейском мундире, чтобы хорошо запомнить, вдруг у того хватит наглости наступить Грегору на ногу или задеть кончиком ножен? А потом нужно будет найти Малкольма и напомнить об обещании напиться вместе, вот!
Грегор глубоко вдохнул и выдохнул, пообещал себе, что не пустит Барготу под хвост свой первый бал за десять лет, демоны его дери, и прислушался, что там сейчас начинают играть. Оркестр грянул первые такты очередной паэраны.
Глава 4. Не зови то, что умерло
Вечер опустился на Академию так быстро, что Айлин, возвращаясь из библиотеки, с изумлением посмотрела в окно галереи. Синие зимние сумерки на глазах сгущались, еще немного – и будет совсем темно. Дома она очень любила в такое время сидеть у окна и наблюдать, как все вокруг погружается в мягкий ласковый полумрак, как вещи теряют очертания, становятся таинственными, как в сказке, того и гляди старые часы нахмурятся строгим старческим лицом, а с картины, висящей на стене, улыбнутся юная леди и ее рыцарь…
В Академии все казалось еще волшебнее, чем дома, ведь здесь, наверное, каждый камень пропитан чарами! Но сидеть у окна и любоваться сумерками не выйдет, в комнате вечерами собираются подружки Иоланды и так трещат, что даже канарейка смолкает от зависти. Сегодня же разговоров и вовсе будет не переслушать, ведь завтра адепты разъезжаются по домам на две долгих праздничных недели. Будут балы, гулянья, катания на санях за городом, и все заранее приглашают друг друга в гости и хвастаются, какие приглашения уже получены. А она… Айлин решительно отогнала страшную мысль, что ее просто оставят в Академии. Даже думать об этом она не станет! А вместо всяких глупых мыслей, лезущих в голову, пойдет в лазарет к Саймону – вот!
