– Так что же вы нашли, мэтр? – нетерпеливо спросил Грегор, опасаясь, что ему сейчас придется выслушать лекцию об особенностях кристаллов, а на это его душевного равновесия, подточенного Райнгартеном, совершенно точно не хватит.
– Ах да! – спохватился артефактор. – Прошу прощения, мэтр. Три недели назад я лично чинил поврежденный перстень адепту Морстену, Шону Морстену. Фиолетовый факультет, пятый курс. Механическое повреждение, ничего наказуемого. Горный хрусталь все-таки слишком хрупок, а эти мальчишки…
Он еще что-то говорил, а у Грегора в висках тяжелым раскаленным молоточком билось знакомое имя. О да, он усвоил урок, полученный у тела первого погибшего, и теперь мог бы назвать своих учеников поименно, хоть ночью его разбуди. Морстен, второй простолюдин на особом курсе. Демоны тебя побери, мальчишка! Во что ты влез?! «Пусть это окажется обычная месть одного адепта другому, – неизвестно кого попросил Грегор. – За девицу, оскорбление или просто по глупости. Только бы не думать, что прямо у себя под носом просмотрел барготопоклонника! Учил его, раскрывал ему душу на той первой лекции, надеялся, что смогу передать все, что умею… Какая же… мерзость! Если это действительно он, даже Денверу сдавать не стану, своими руками удавлю гаденыша. Выжму из него все, что знает, и удавлю».
Глава 8. Множество впечатлений
– Айлин, ты взяла платок?
Матушка оглядела ее и сидящего рядом Артура, в который раз проверяя, прилично ли они выглядят.
– Да, миледи, – покорно отозвалась Айлин.
Про платок ее спросили уже три раза. А до этого дважды про душистую воду и по разу про леденцы для освежения дыхания, зеркальце и запасные шпильки на случай беспорядка в прическе. И ведь матушка сама собирала поясную сумочку Айлин, как она может не помнить, что туда положила? А вот конфеты, сбереженные от завтрака, велела выкинуть и еще прочитала нотацию, что только невоспитанные дети прячут сладости, чтобы съесть их без разрешения.
Айлин молчала, потупив взгляд и не смея признаться, что хотела угостить Саймона и Дарру. Матушка бы этого не поняла. Настоящие леди не кидают украдкой в поясную сумочку трюфельные шарики, завернутые в блестящую бумажку. Если настоящие леди хотят угостить хозяев дома, куда едут с визитом, они берут с собой коробку конфет, перевязанную пышным атласным бантом, и вручают ее у всех на виду, присев в реверансе и с соответствующим выражением почтения. А Айлин… Из нее никогда не выйдет настоящей леди, но она точно знала, что Саймон бы обрадовался именно этим трюфелям. А Дарра снова улыбнулся уголками губ…
– А зеркальце? Ты взяла зеркальце? – встревоженно спросила матушка, и отец, тоже слышавший это все, фыркнул, а потом накрыл ее ладонь своей.
– Успокойся, дорогая, – сказал он. – Айлин взяла все, что необходимо. А если даже вдруг забыла, я уверен, в особняке Эддерли найдется зеркало.
– Ты не понимаешь! – воскликнула матушка и принялась свободной рукой обмахивать веером покрасневшее лицо. – Она должна произвести безупречное впечатление! А она… Ах, ну почему я не могу привить ей хотя бы подобие манер Артура!
Брат, затянутый в новенький серый камзол с алой оторочкой, тщательно причесанный и со слегка завитыми концами волос, сидел рядом с Айлин и выглядел как всегда превосходно. И как только у него получается всегда соответствовать требованиям матушки!
– Гвенивер, милая, – терпеливо сказал отец. – Лорд Эддерли – глава факультета, где учится Айлин, и за эти месяцы он видел нашу дочь бесчисленное количество раз. Уверяю тебя, все впечатление, которое Айлин могла на него произвести, она уже давно произвела.
– Вот этого я и боюсь, – желчно сказала матушка и уставилась в окно, поджав губы.
Айлин вспомнила множество впечатлений, которые она и вправду успела произвести на почтенного лорда Эддерли – начиная с совета и заканчивая появлением Пушка в Академии – и изо всех сил постаралась не покраснеть. Но… ведь лорд Эддерли ее никогда не ругал! И не запрещал Саймону с ней общаться. По правде говоря, Саймон и сам иной раз производил… то еще впечатление, но эти мысли уж точно следует гнать – и подальше.
Чтобы отвлечься, она благовоспитанно сложила руки на коленях и снова залюбовалась, едва не щурясь от удовольствия, кольцом на указательном пальце. Внутри стало так сладко и тепло! Словно Айлин съела дюжину лучших конфет или, войдя с мороза, села у очага с чашкой шамьета, как это любит сделать в гостиной отец. Ей такое, конечно, не позволялось, но это наверняка именно так! Алый огонек, прячущийся внутри изумительного кристалла, подмигнул ей, и Айлин осторожно погладила пальцем и камень, и золотой ободок перстня. Наполовину золотой, ведь это настоящий орденский перстень, а они делаются из сплава золота и серебра. Не хватает только клейма на внутренней стороне, но его Айлин получит не скоро, для этого надо проучиться в Академии бесконечные двенадцать лет!
Ну и пусть… Она потерпит! Зато у нее теперь не ученический перстенек с хрусталем, который был до этого. И камень… Айлин никогда не видела подобного, хотя у матушки в шкатулке каких только украшений не встречалось!
«Это аметрин, милая моя, – снова прозвучал в ее памяти голос отца. – Чудесный камешек, сочетающий в себе два цвета. Обычно он частью фиолетовый, а частью оранжевый, но ты ведь у меня не стихийница. К счастью, ювелир нашел редкий экземпляр».
Айлин завороженно залюбовалась ровным сиянием словно слитого из двух частей кристалла и признала: действительно – чудо! Наполовину камень отливал чистым фиалковым цветом, а с другой стороны алел почти как рубин. Ее перстень… самый лучший, самый чудесный подарок, какой она и представить не могла!
«Мне бы стоило положить его под праздничное древо, – усмехаясь, говорил вчера отец, наслаждаясь ее радостным смущением, – но мы ведь едем в гости, а леди любят покрасоваться всякими блестящими штучками. Только помни, моя милая, что это настоящий перстень боевого мага. Ну и некроманта, разумеется. Никогда не позорь его трусостью или ложью. Ты у меня храбрая девочка, я верю, что Ревенгары смогут гордиться тобой».
«Я не опозорю тебя, отец», – проговорила она про себя и вдруг заметила, что Артур смотрит на ее перстень со странно напряженным выражением лица. Будто… завидует?
Но ведь это же глупо! Ему зато положен перстень наследника, не такой большой и красивый, как у отца, но с гербом Ревенгаров, и Артур знает, что получит его, как только ему исполнится четырнадцать, и он будет представлен ко двору. Его признают взрослым, а Айлин еще учиться и учиться!
– Подъезжаем! – взволнованно проговорила матушка и встрепенулась, оправляя платье, и так лежащее безупречными складками. – Дети, вы все помните? Поменьше говорите, побольше улыбайтесь и кланяйтесь. Айлин, реверансы ниже, а спину ровнее. Артур…
– Гвенивер, – сказал отец, и Айлин чутким ухом, привыкшим ловить малейшее выражение неудовольствия окружающих, расслышала в отцовском голосе именно его. – Хвала Благим и тебе, моя дорогая, наши дети прекрасно воспитаны. Мы приехали к равным, не забывай об этом.
