Он умолк, скрипнули доски пола, словно магистр прошелся по аудитории.
– Жизнь сложна, адепт Финниган, – заговорил магистр Роверстан снова. – Иногда человек вынужден совершать непростительные или просто недостойные поступки. Но до тех пор, пока он понимает, что совершает именно низость, человек еще имеет возможность искупить свою вину. Маг тем более должен быть готов отвечать за каждое свое действие. И обязан всегда помнить, что подлость, даже совершенная во благо, остается подлостью. Вы же совершили подлость лишь потому, что были уверены в собственной безнаказанности, а когда вам предложили прощение, которого вы не стоите, вы оскорбили девицу снова. И, как я вижу, ответить за свои слова вы не готовы. Так послушайте моего совета, Финниган, и знайте, что это последний совет, который я вам даю. Уходите из Академии сами. До получения перстня вам осталось три года, но перстня вы недостойны. Если же вы не уйдете, то вас, вероятно, заставят это сделать Вороны Бастельеро. И я не стану им мешать.
– В-вы… магистр! – отчаянно вскрикнул Дерек. – Вы же не можете отчислить меня из-за какой-то девицы! Да все адепты нарушают правила, и их не отчисляют, даже алхимиков, которые тайком гонят карвейн! И некромантов! А эти Вороны! Между прочим, Эддерли по ночам лазает в окно к одной алхимичке, и никто, никто не собирается его за это отчислять, а меня…
– Хватит, – уронил Роверстан, и Айлин готова была поклясться, что в его голосе скользнуло омерзение. – Вас отчислят не из-за девицы, Финниган. Будь дело только в девице, я обошелся бы менее суровыми мерами. Впрочем, если вы не последуете моему совету, то Вороны Бастельеро, полагаю, вполне наглядно объяснят вам, как именно отвечают за оскорбление дамы. Вас отчислят потому, что давать вам перстень – преступление. И благодарите Семерых, что вы настолько слабый маг. Будь вы сильнее, видит Странник, я бы настаивал на выжигании дара!
– Вы… выжигании? – пролепетал Дерек, а Айлин в ужасе прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.
Выжигание дара! Самая страшная кара для мага, хуже смерти! И магистр… Магистр так спокойно об этом говорит? Но…
– Разум, не скованный честью, но отягченный трусостью и подлостью, слишком страшное оружие, – тихо и тяжело прозвучало за дверью. – К вам, впрочем, это не относится, Финниган, разум – это не про вас. А теперь… Убирайтесь. Немедленно.
Дверь распахнулась через пару мгновений – Айлин только и успела, что нырнуть за ближайший угол. Дерек выскочил из кабинета и почти побежал по коридору в направлении сада, и Айлин подумала, что еще недавно, наверное, пожалела бы его…
Но сейчас было только противно. Какая же мерзость! И Иду он тоже предал… Нет, мстить Дереку она не будет. Все равно что мстить придорожной грязи. Но если розу с лентой прислал не Финниган, то кто и за что просил у нее прощения?!
* * *
«Приезжай во дворец немедленно после получения письма».
Грегор закрыл глаза, сжал ладонями виски, открыл глаза снова, желая и отчаянно боясь поверить собственным глазам.
«…немедленно после получения…»
От гладкого белого листа резко пахло любимой мятной душистой водой Малкольма, и почерк, твердый и ровный, несомненно принадлежал прежнему Малкольму, не доверявшему письма для Грегора ни секретарю, ни канцлеру.
«Ты нужен, Грегор».
Письмо привез курьер, не заставший Грегора дома: бал закончился далеко за полночь, а ведь еще надо было проследить, чтобы все адепты разошлись по комнатам, притом своим, а не чужим!
Пришлось воспользоваться преподавательскими комнатами в Академии, не возвращаться же домой под утро только для того, чтобы передремать пару часов и нестись обратно! С утра в расписании стояли целых три лекции… И неважно, что явилось на них в лучшем случае по половине от каждой группы.
Курьер примчался как раз после окончания третьей лекции, когда Грегор уже предвкушал возвращение пусть не домой, но, по крайней мере, в свою комнату в крыле преподавателей и честно заслуженный сон! До самой лекции у Воронов в пять часов пополудни!
Отказать королю он, разумеется, не мог, но даже если тот позвал его без всякого дела… К Барготу все дела! Судя по письму, Малкольм совершенно трезв! Стоит приехать немедленно хотя бы ради этого!
В коридорах Академии было почти пусто. Только пару раз мимо Грегора пробежали адепты-младшекурсники, не допущенные пока до Вишневого бала, да прошел, быстро поклонившись, мэтр Ирвинг. А при виде выходящего из аудитории Денвера Грегор ускорил шаг, не желая сталкиваться со старым брюзгой хотя бы сегодня! А то ведь не избежать долгих и пространных возмущений Саймоном Эддерли, которого минувшей ночью пришлось выкидывать из комнаты какой-то алхимички. Словно выкидывал его не лично Грегор!
А мальчишке еще хватило нахальства сделать невинные глаза и поклясться, что в комнату девицы после полуночи его привело исключительно желание одолжить редкую книгу для немедленного изучения. Объяснение Грегор оценил, поручив обнаглевшему сыну магистра сделать подробный конспект по этой книге и сдать его содержание публично через три дня в присутствии преподавателей Голубого факультета. Эддерли-младший приуныл, но удар судьбы принял достойно, хотя Грегор сильно подозревал, что конспект будет делом рук Аранвена. Ну и ладно, они с Диланом в свое время тоже прикрывали друг друга, где и как только могли.
Он спустился на первый этаж и едва успел посторониться, чтобы не оказаться сбитым с ног каким-то адептом!
«Невероятная наглость! – растерянно подумал Грегор, глядя вслед юнцу в черной мантии с белым воротником. – И ведь даже не проклянешь его вдогонку для порядка и пущей внимательности – не связываться же с мальчишкой. Но что могло произойти, чтобы разумник летел по Академии, совершенно не глядя по сторонам? Не случилось ли чего? Впрочем, пусть с этим разбирается Роверстан! Магистру Белых давно следует обратить внимание на своих, а не моих адептов!»
Мальчишка-разумник, не сбавляя скорости, выскочил за дверь, ведущую во двор, и в коридоре снова воцарилась тишина.
Во дворе, где Грегор замер на крыльце, прикрыв глаза ладонью от яркого весеннего солнца, истошно заливались птицы и отчаянно пахли цветущие вишни. И это несмотря на то, что крыльцо от сада отделяла изрядных размеров площадь перед Академией!
Впрочем, и к лучшему, что отделяла: цветущие вишни так отчетливо напомнили возмутительную сцену на поляне, что Грегор невольно скрипнул зубами, и превосходное настроение, вызванное письмом Малкольма, потускнело…
Нет уж. Нет никаких причин портить себе утро. Хвала Благим, Айлин Ревенгар – достаточно разумная девица и честно держит данные обещания, а значит, Грегор может быть совершенно за нее спокоен. А вот Малкольм…
Он постоял на крыльце еще мгновение, вдыхая прохладный ароматный воздух и подставив лицо ласке солнечных лучей и легкого ветерка, а потом решительно свернул к конюшням… Погода прекрасна, и можно не брать экипаж, а проехаться верхом!
Но не пройдя и пары десятков шагов от входа, остановился, озадаченный странным зрелищем. Во-первых, возле самых дверей конюшни замер тот самый едва не врезавшийся в него адепт-разумник. Во-вторых, путь к дверям перегораживали две отлично знакомые Грегору фигуры: высокая и тонкая – Аранвена, пониже и поплотнее – Саймона Эддерли.
