В читальном зале живое тепло не пробудили. В огромном помещении с многоярусными деревянными стеллажами фолиантов по-прежнему царил могильный холод и такая же тишина. Выбрав самый дальний стол, подальше от лишних глаз, я раскрыла методичку. Напечатанные на белых плотных страничках фразы немедленно моргнули, и на глазах буквы превратились в нечитабельную сумятицу неизвестных символов, а схемы спрятались за размытыми квадратами. Казалось, будто на них смотришь через кривой витраж – вроде видишь силуэт, а разобрать не можешь.
Один раз я уже пыталась снять заклятье, но потерпела полное фиаско и махнула рукой. Но теперь у меня была цель восстановить справедливость в академии Дартмурт! Пусть и принудительная покупка методички казалась несправедливой только мне. Может, еще Ботанику. Он тоже возмущался, когда Торгаш Хилди снял ему десять баллов на проверочной работе просто за отказ покупать «узаконенную шпаргалку», хотя умник знал мироустройство на профессорском уровне.
На ужин я не попала, да и, погрузившись в изучение заклятий, совершенно не испытывала голода. Незаметно читальный зал опустел, а на улице сгустилась темнота. Я сидела на полу между дальними стеллажами и, подсвечивая стащенной со стола магической лампой, листала очередной сборник заклятий.
– Аниса? – вдруг прозвучал в тишине мужской голос.
Вздрогнув, я подняла голову и обнаружила возвышавшегося надо мной Армаса. Некоторое время между нами висело странное молчание. Сама не знаю, почему перепугалась? Он же не догадывался, что накрыл адептку на подготовке к грандиозному демаршу.
– Магистр! – отмерев, я резко поднялась.
Правая нога, оказалось, страшно затекла, моментально заколола иголками и меня скособочило. Без преувеличений! Рядом стоял красавец-профессор, весь из себя в белой рубашке и костюмном жилете, на крепком запястье золотой браслет, и пахло от него (от Армаса, конечно, а не от браслета) сугубо мужским хвойным благовонием, а я – вот нелепость – напоминала скрюченную фиалку. Подозреваю, что от холода еще и цветом лица сильно смахивала на этот неприхотливый цветок. В общем, ужас, летящий на крыльях ночи в сны любого здравомыслящего магистра!
– Ой! – охнула я.
– Осторожно! – он сжал мой локоть, полагая, что адептка сейчас свалится поленом к его туфлям. С пола потом не сгребешь и двусмысленности точно не избежишь. Но прикосновение пальцев, крепко и надежно обхвативших тонкую руку, имело эффект парализующего заклятия. Я оцепенела и теперь действительно рисковала упасть. Держалась только на силе воле, большом желании и левой ноге, проявившей небывалую твердость.
– Честное слово, все хорошо!
Армас немедленно отпустил меня, но отойти не потрудился.
– Не ожидал кого-то встретить в столь поздний час в библиотеке. Занимаетесь высшей магией на ночь глядя?
– Готовлюсь к завтрашней практической работе, – не моргнув глазом, соврала я.
– В отделе специальной литературы, куда до четвертого года обучения можно не соваться? – скептически уточнил он. – Похвальное рвение.
– Я же не в курсе, какие задания дадут завтра на семинаре.
– И то верно.
– Не подскажите?
– Нет. – На лице Армаса вдруг расцвела ленивая улыбка, красивая, по-мужски обаятельная, из того самого арсенала, который во избежание недопонимания запрещалось использовать на впечатлительных ученицах. Но ему повезло нарваться на ужасно понятливую особу, устойчивую к коварным улыбкам. И нервничала я вовсе не от них, а просто Армас стоял непозволительно близко. В целых двух шагах! Со стороны расстояние может показаться невинным, но я привыкла, что нас разделяла половина учебной комнаты или, в худшем случае, массивный преподавательский стол. А тут никаких преград! Стой сколько душеньке угодно на границе личного пространства и бровью не веди.
Неожиданно он протянул руку, словно вознамерился заправить мне за ухо выбившуюся из растрепанной косы прядь волос. Невольно я отшатнулась, неразборчиво извинилась и немедленно почувствовала себя круглой дурой. Армас просто вытащил с полки, находящейся на уровне моей головы, сильно потрепанный фолиант. Название, когда-то тисненное золотом на корешке, практически стерлось, переплет рассохся.
– Изучите вот это. В качестве внеклассного чтения, – в глазах магистра, протягивающего книгу, светилась насмешка. Он заметил конфуз и, похоже, в душе веселился. Чувствуя себя так, словно тело одеревенело, я забрала учебник.
– Заклятье, подробно описанное в этой книге, весьма капризное, – заметил он. – С первого раза может не сработать, поэтому прежде, чем приступать к делу, потренируйтесь на чем-нибудь менее ценном.
Обычно я легко понимала намеки, но магистр говорил мудреными загадками, а уточнять, что он подразумевал под таинственным «дело» что-то желания не возникало. На мой взгляд, этой странной обстановкой: уединенностью, расстоянием между нами, непонятным разговором приглушенными голосами, словно мы таились, жестами, заставлявшими испытывать неловкость, он не просто не избегал двусмысленности, а нагнетал ее.
– Так и поступлю… – прошелестела я и поспешно добавила:
– Спасибо!
– Доброй ночи, адептка Эден. – Он развернулся и как ни в чем не бывало направился к выходу из отдела.
Когда Армас скрылся за стеллажами, на слабых ногах я привалилась к полкам и обмахнулась учебником, едва не стукнув себя по лбу. Правильно, книги надо читать, а не размахивать ими!
– Ладно, что вы там, магистр, насоветовали адепткам? – пробормотала, надеясь разговором самой с собой погасить странное чувство, поселившееся внутри.
По мере того, как я перелистывала странные желтоватые странички, казавшиеся на ощупь очень хрупкими, чувствовала, как меняюсь в лице. Магистр Армас дал мне сборник с заклятьями морока и подробными инструкциями, как их снимать. Способ, которым пользовался Хилдис, чтобы зачаровать методичку, описывался почти в конце, его было легко узнать по рисунку тех самым нечитабельных символов, что маскировали текст.
Я невольно покосилась в темный проход, захлопнула книгу и бросилась следом за Армасом. Читальный зал практически опустел. Парочка алхимиков что-то напряженно изучала в толстых фолиантах, а один адепт дремал, уткнувшись лбом в открытый конспект. На столе, занятом моими вещами, по-прежнему горела лампа и были разложены книги. В воздухе под потолком мерцал морок песочных часов, категорично отсчитывающих время до закрытия библиотеки. Вместо мелкого песка создатель наколдовал крупные шарики, обозначающие минуты. Скользнув по узкому горлышку, они падали на дно чаши и рассыпались фонтаном блестящих брызг.
Оглядевшись, я ринулась к дверям, но с библиотечной книгой в руках меня не выпустила неожиданно возникшая магическая заслонка, мигом затянувшая дверной проем. Хорошо, что преграда тускло светилась, иначе бы вмазалась, как стремительная мушка в оконное стекло. Пришлось оставить фолиант на столе, а потом выйти в безлюдней коридор, тускло освещенный притушенными к ночи лампами.
