Усаживаться пришлось на пол возле книжного шкафа, чтобы удобно опереться спиной. Хорошо, что в преподавательской башне тоже пробудили живое тепло и ночевка на наборном паркете никому не грозила простудой. Пристроить зад на трон «черного властелина» никто не решился, даже ящики письменного стола не посмел подергать и исследовать, не припрятано ли в них что-то интересное. Казалось, что личное пространство Армаса было обнесено еще одной невидимой стеной. Кресло для посетителей занял причмокивающий конфетой Флемминг, по всей видимости, никогда не слышавший, что девочкам принято уступать самые мягкие места и отдавать самые вкусные кусочки.
– Есть хочется, – вздохнула Тильда.
– У нас много леденцов, – напомнил Ботаник, видимо, уже считавший вазочку с конфетами личной собственностью.
– А вы рисковые, – заметила я.
– Думаешь, зубы испортим? – закатил он глаза.
– Наешься конфет – захочешь пить, напьешься воды – приспичит в уборную. Но ты, конечно, грызи леденцы, Флемм. Уверена, что эта ночь будет самой незабываемой в твоей жизни.
Ботаник немедленно проглотил конфету, как горькую пилюлю, не рассасывая, и буркнул:
– Все удовольствие испортила, Ведьма.
– На правду обижаться вредно для здоровья, – парировала я.
– Нарушать правила – вредно для здоровья! – огрызнулся он и передразнил:
– Мама далеко и ничего не узнает. И что? Теперь ее вызовут, и она будет очень, очень близко.
– Ботаник, ее ты тоже боишься? – с ехидством уточнил Илай, сделав акцент на издевательском «тоже».
– Ты просто не знаешь моей матери, особенно когда она в гневе. Твоя, поди, не станет на всю академию устраивать скандалы?
Повисла долгая, тягучая пауза.
– Нет, скандалы не про Эмрис Форстад. Совсем не про нее… – вдруг признался мажор, и в голосе не слышалось ни горечи, ни насмешки, интонации ровные и безразличные, словно он говорил о чужом человеке. – Она просто сделает вид, что мы не знакомы.
Парень сидел в шаге от меня. Я не могла отвести глаз от аристократического профиля, прямого носа, крепко сжатых губ, нахмуренных бровей. На бледные щеки падали длинные тени от ресниц. Илай Форстад вдруг показался почти переносимо красивым, сердце замирало… Какое странное наваждение! Когда вернется Армас, мы получим порцию порицания и отчалим в общагу, надо бы не забыть и выпить валерьяновой настойки. Десять капель, иначе опять настигнет похмелье, а во время конца света нечем будет успокаивать нервы.
– Меня дразнили, – вдруг громко призналась Тильда. – За очки. Ты был прав, Мажор.
Мы с удивлением воззрились на девушку.
– Что? – развела она руками. – Разве у нас не вечер признаний, коль уж все оказались в заднице? Кстати, почему Ведьма называет тебя Мажором?
– Он сам себя так назвал, – фыркнула я.
– Слушайте, это ведь вы стояли под кустом? – с деликатностью рейнсверского игуанодона спросила Тильда. – Накатило, вспомнились прежние времена.
– Это не мы! – возмутилась я.
– И что? – в унисон уточнил Илай.
Осознав, что попались на противоречии, мы переглянулись.
– Они были не в курсе? – неопределенно указал он пальцем, намекая на команду.
– Теперь точно в курсе, – насупилась я.
Как можно запросто выложить скандальную правду? Еще немного и он расскажет всем о том, как мы прятались в подсобке. Предатель, достойный немоты!
Напомните потом, что с мажором ни в коем случае нельзя ходить в разведку. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Даже если на кону будет стоять честь короны… Особенно, если на кону будет стоять королевская честь! Он аристократ, значит, в измене обвинят меня.
– Так и знала, – расплылась в довольной улыбке Тильда. – Всех гложет любопытство, чем вы там занимались.
– Неправда! Мне наплевать, – немедленно вставил Ботаник.
– Всех, – многозначительно повторила она.
– Мы ругались! – Это останется между нами с Эден, – в один голос ответили мы с Илаем.
В общем, показания снова разошлись. Своим «останется между нами» он будто нарочно пытался намекнуть, что в кустах мы отношения не выясняли, а налаживали. И весьма успешно! С чувством, с толком, с расстановкой, до задранной юбки и демонстрации трусов в горошек отряду адептов под предводительством магистра. Было бы это правдой, наверняка старичка Ранора схватил бы сердечный удар!
От любопытства Тильда заерзала на паркете, поправила очки, пригладила косы… и Бади резко произнес:
– Я был толстым!
Разговор про кусты мигом забылся. Мы вытаращились на здоровяка, крепкого, мускулистого и выносливого. Представить его упитанным мальчишкой с булочками в обеих руках и с пухлой рожицей, перемазанной джемом, было еще сложнее, чем Армаса со спрятанным за щекой леденцом.
– В детстве, – коротко добавил он, разом отвечая на все невысказанные вопросы, вероятно, красными чернилами написанные у нас на физиономиях.
– А я пытаюсь взломать методичку Хилдиса, – быстро проговорила я в возникшей тишине.
Теперь все взгляды устремились в мою сторону. Друзья, судя по всему, не верили, что Аниса Эден открыла рот, чтобы выдать маленький порционный секретик, и не сказала ни гадости, ни ехидной шуточки. Что ж, даже этот крошечный секрет царапал горло и отказывался быть произнесенным. Сама не поняла, как выпалила.
– Просто… раз уж мы делимся тайнами перед повешеньем… – попыталась объяснить необъяснимый даже себе порыв.
– Ты же не шутишь? – медленно спросил Ботаник. В начале учебного года он не купил методичку из принципа, а теперь на собственной шкуре, не сказать, чтобы очень толстой, каждое занятие испытывал, насколько мстительным может быть торгаш Хилди. Наверняка победителю королевских ученических турниров по мироустройству до визга обидно получать сниженные баллы. Особенно, когда знаешь предмет получше преподавателя.
– Не шучу. Это дело чести, – проговорила я.
– И как? – не унимался Флемм.
– Хилдис поставил защиту на заклятье. В жизни такого не видела. От страниц дым валит. – Я помахала руками, пытаясь показать размер дымовой катастрофы. – Библиотеку перерыла, но ничего похожего даже в описаниях не нашла.
– Как понимаю, именно мою методичку тошнит дымом, – вымолвила Тильда.
– Поэтому я не хотела, чтобы ты узнала, – поморщилась я.
– Знаешь, Аниса, с высшей магией у меня, прямо сказать, имеются проблемы, но я тоже на кое-что способна, – с укоризной проговорила она.
– Это на что? – хмыкнул Илай.
– Поддерживать подругу в хороших начинаниях.
Дверь в кабинет открылась с неожиданной решительностью. Звякнула, словно разбитое стекло, магическая стена. Через порог перешагнул Армас в расстегнутом пальто и с длинным шарфом на шее. Сложив руки на груди, он проследил за тем, как мы нестройно поднимались с пола, перестав изображать сироток в изгнании. Судя по костюмчику, куратор вернулся с дружеской встречи или вообще романтического свидания.
