Впрочем, с пожарами и потопами я погорячилась… Через пару лет постоянных тренировок, может быть, получится потушить какой-нибудь костерок или перекрыть воду в кране. Стихийная магия зрелищная, красивая и очень капризная!
– Бади, приятель, – суровым голосом вымолвил Флемм. – Кажется, пришло время запасного варианта.
Качок тяжело вздохнул, явно не желая отдавать на казнь сокровище, стоящее, как приличные сапоги, но все-таки методичку протянул. Ботаник попытался забрать, но противник крепко держал, видимо, мысленно прощаясь навсегда с «превосходно» по мироустройству.
– Дай ему минуту, – вымолвила я.
В общем, Бади оказался прав. В третий раз не было ни дыма, ни пламени. Буквы тихо-мирно, не принеся никаких разрушений, испарились. Методичка по мироустройству превратилась в блокнот для записей, разве что на титульном листе по-прежнему красовалось название.
Оставалась последняя возможность победить торгаша Хилди и его легендарную защиту.
– Свои вещи предпочитаю портить лично! – объявил Илай, когда взгляды обратились в его сторону.
Абсолютно уверена, что дело вовсе не в кривых ручках! Мы с Ботаником отлично колдуем, особенно на каменных подоконниках, под открытыми безбожно сквозящими окнами. Просто белобрысым придуркам изредка тоже везет, а еще они умеют учиться на чужих ошибках и учитывать прошлый неудачный опыт. Три неудачных опыта, быть точнее. Не произнеся ни одного слова вслух, не произведя ни одного магического жеста руками, Илай филигранно снял оба заклятья. Правда, от напряжения на лбу выступила испарина, а под глазами резко обозначились темные круги, но в умении снимать магическую защиту он уложил нас на лопатки.
– Жаль, что настойку мы уже вылили, – вздохнула Тильда. – Даже не отпразднуешь.
До середины ночи мы занимались созданием копий. Пришлось на каждой стереть имя Илая, написанное рукой Хилдиса, и истратить все найденные в закромах запасы бумаги. Методички получились разноперыми: с кипенно-белыми, тускло-серыми, ярко-желтыми страницами, но полностью обезличенные. Никогда в жизни не догадаешься, кто взломал! С чувством выполненного долга, усталые и страшно довольные, мы разошлись по комнатам, а на следующее утро в библиотеке, в отделе учебников по мироустройству, появились несколько самопальных книжечек с вложенным посланием «взял себе – откопируй другу».
О том, что благое дело команды победителей, было замечено и пошло, так сказать, в массы, мы узнали через пару дней на лекции Хилдиса. Собственно, от самого магистра. Обычно он вплывал в аудиторию, когда она заполнялась, вальяжной походкой, с приторной улыбкой на сытом лице, словно каждый раз ждал аплодисментов. Сегодня магистр дожидался адептов за преподавательской кафедрой. Когда в аудиторию набился народ и наступила выжидательная тишина, Хилдис поднялся и продемонстрировал монструозную копию методички, одну из собранных нашей командой.
– Я хотел сказать, что найду того, кто осквернил труд всей моей жизни! – голос магистра громом прокатился по практически пустой аудитории. – Расплата будет горькой!
Для пущего драматического эффекта не хватало сгустившихся под потолком грозовых туч, пронизанных всполохами молний.
– Магистр! – поднял руку Флемминг, сидевший на другом конце аудитории, и все невольно повернули к нему головы. – У меня только один вопрос. Лекция сегодня будет?
Хилдис замялся, осмотрелся, видимо, не найдя понимания в лицах неофитов, и буркнул:
– Куда же я денусь?
Народ тихо захихикал.
Магистр расстроенно пожевал губами, помолчал и потряс методичкой:
– Если у кого-нибудь в руках увижу этого подпольного монстра, заставлю пересдавать проверочные работы!
Он швырнул книженцию на стол и перевернул песочные часы.
После лекции магистр провожал каждого, кто в своем время отказался от покупки дополнительных материалов, злобным, пристальным взглядом, словно в уме подсчитывал и составлял списки потенциальных вандалов, покусившихся на дело всей его жизни.
Маленькая бумажная птичка нашла меня на лестничном пролете, когда я, отстав от друзей, поднималась на практическую по высшей магии. Ласточка махала крыльями прямо перед лицом, словно хотела вонзиться в лоб или глаз. Было очевидно, что вряд ли надоедливая летунья ошиблась адресатом. Стоило ее поймать, как записка начала сама собой разворачиваться.
– Надо же, какой обходительный, – насмешливо фыркнула себе под нос и с любопытством проверила, какую же настолько срочную новость хотел донести до меня неизвестный отправитель, что даже зачаровал птичку. И нет, мне прислали не новость, а странное поздравление, которое ни в коем случае нельзя было отправлять.
«Это было идеальное командное преступление. Браво!»
Я запросто узнала почерк Вердена Армаса. Он писал с помпезными завитушками, мелкими литерами, крепко сцепленными друг с дружкой. Усмехнувшись, я раскрыла ладонь и, наплевав на свидетелей, решила уничтожить записку. Бумажка на ладони стремительно съеживалась, превращаясь в невесомый пепел, и в этот момент кто-то с силой толкнул меня в спину. Стараясь сохранить равновесие, я сделала мелкий шаг вперед и вылетела из собственного тела.
От неожиданности на секунду замерла, крутанулась на пятках и нос к носу столкнулась с темноволосой девушкой, на раскрытой ладони которой под действием заклятья разрушения дотлевал клочок бумаги. Видеть себя со стороны было жутко! Лицо с острым подбородком, сохранившее следы летнего загара, приоткрытые искусанные губы, скрывающая фигуру мантия с гербом Дартмурта на груди. Орехового цвета глаза широко раскрыты, зрачки расширены, как у адепта-алхимика, хлебнувшего собственноручно наваренного хмеля.
Какая страшенная! В смысле, не я страшенная, а очередная галлюцинация!
В восточных долинах ходит поверье, что если столкнуться нос к носу с двойником, то не доживешь до конца седмицы. Может, я того… издохну, даже не дождавшись нового квеста?
– Эден, изображаешь храмовую курительницу? Подвинься! – прозвучал над ухом голос Илая.
Второй день подряд меня преследовало это его «подвинься, Эден». Он словно нацелился отхватить кусок моего личного пространства в безвозмездное пользование: за обеденным столом, в учебной аудитории, у питьевого фонтанчика, даже на беговой дорожке! На полигоне-то почему ему не хватило места? Трусил, будто понурый пони, плечо к плечу, изредка тесня меня к краю вытоптанной тропинки. Жадный захватчик!
Не иначе как от возмущения я пришла в себя. Резко сжала кулак, пряча черный пепел, повернула голову. Форстад стоял в полушаге, смотрел пристально, нахмурившись, точно видел насквозь и догадывался, что у меня в голове происходила какая-то ведьмовская чепуха. Ведь даже на усталость не свалишь! В последние две ночи дрыхла, как впавший в зимнюю спячку рейнсверский дракон.
– Ты в порядке? – тихо спросил он.
