– Я посмотрела ролик.
– Правда? – Она снимает с плечиков красный топик, прикладывает его к себе и смотрится в зеркало. – Хорошо.
Я смеюсь:
– Перестань притворяться, будто тебе неинтересно знать, что случилось вчера.
Стеффи шутливо бросает в меня топиком.
– Ну, слава богу!
Она запрыгивает на кровать и садится.
– Рассказывай. Рассказывай!
И я рассказываю – в деталях (хотя умалчиваю о том, что коснулась его лица и что Эсбен взял меня за руку). Не хочу, чтобы у Стеффи сложилось неверное впечатление.
Она откидывается на спинку кровати и обнимает подушку, слушая мой рассказ.
– То есть он и правда не чудовище. Кто же знал!
Я закатываю глаза.
– Ты знала!
– Ну… да. Но ты должна была сама убедиться.
Стеффи внимательно смотрит на меня:
– Элисон. Он правда славный парень.
Я вздыхаю.
– Слушай, я не доверяю людям точно так же, как и ты, – продолжает Стеффи, – но Эсбен не похож на других. Даже мне это ясно.
Я киваю:
– Не надо вечно его отталкивать. Он тебе ничем не угрожает.
– Может быть.
– Было бы неплохо, если бы ты завела друга.
– У меня есть ты.
– Конечно, Элисон, у тебя есть я, – говорит Стеффи и начинает обуваться. – Но Эсбен – особенный. Ты знаешь, что мы с тобой – исключение. И Эсбен тоже. Ты хотя бы подумай… – Она встает и набрасывает пальто.
– Ты куда-то собралась? – спрашиваю я.
– За едой. Мой вчерашний кавалер порекомендовал мне одну китайскую кафешку в квартале отсюда. Я умираю от голода и хочу раздобыть ужин. Нам нужно как минимум пять порций жареных клецок.
– Я с тобой. – Я начинаю вставать, но Стеффи останавливает меня:
– Дорогая, ты прелесть, но тебе надо в душ. От тебя воняет.
– Ну спасибо. Между прочим, ты тоже не благоухаешь.
– Это запах секса. Но после ужина я помоюсь. У меня ранний рейс, и мне придется встать на рассвете, чтоб успеть доехать до Бостона. Сегодня никакой пьянки. Во всяком случае, большой пьянки. Отбой в одиннадцать. Ну, в полночь.
– Ты с ума сошла, если думаешь, что после вчерашнего я буду пить. Хватит с меня идиотских выходок.
– Расширь рамки, – советует Стеффи, открывая дверь. – Я скоро вернусь, вонючка.
Она права. От меня действительно пахнет, поэтому я надеваю халат и иду мыться. Вечером в женской душевой битком набито: девушки готовятся к субботним вечеринкам. Кармен, прислонившись к зеркалу, красит губы. Она подстриглась и покрасила волосы в очень милый лиловый оттенок. Я прохожу мимо, а затем останавливаюсь и встречаюсь с ней взглядом в зеркале.
– Привет, Кармен.
Она выпрямляется.
– О… Привет, Элисон.
Неудивительно, что она не испытывает энтузиазма.
– Ты сегодня куда-то идешь? – спрашиваю я. – Отлично выглядишь.
– Спасибо. Да, у меня свидание. Ну… типа того. – Она слегка улыбается. – Мы познакомились на вечеринке.
– Здорово. Желаю приятно провести время.
Она смотрит на себя в зеркало и двигает губами.
– Хочешь со мной?
Как ни странно, я не испытываю привычного желания убежать с воплем.
– Ко мне приехала подруга на выходные, и мы еще не пришли в норму после вчерашнего. В любом случае, спасибо.
Я подхожу к свободной душевой кабинке и оборачиваюсь. Волнуясь и слегка дрожа, говорю:
– Может, в следующий раз?
– Да, давай.
Я раскладываю банные принадлежности на полу, вешаю халат и включаю обжигающе горячую воду. Никогда еще душ не казался таким приятным. Я не тороплюсь, надеясь, что хаос в моей голове уляжется. Жаль, что Стеффи не может погостить подольше, учитывая то, что происходит. Моя тихая студенческая жизнь перевернулась с ног на голову, и я не знаю, что будет дальше. Хотя, надо признать, сейчас я не особенно несчастна, и не только потому, что Стеффи еще не уехала. Теперь, когда я, по крайней мере, поговорила с Эсбеном, этот злополучный ролик кажется не таким уж страшным, и на меня не накатывают попеременно волны гнева и стыда, как раньше. Возможно, как и сказала Стеффи, Эсбен – исключение. Не знаю.
Когда я возвращаюсь к себе, Стеффи еще нет, поэтому я ей пишу. В животе у меня урчит, и я надеюсь, что она действительно принесет сразу пять порций жареных клецок. Сейчас я способна проглотить их все сразу. Через две минуты Стеффи отвечает, что заблудилась по пути к кафе и сейчас стоит в очереди. Я начинаю прибираться в комнате, и мое внимание привлекает башня из посылок. Некоторое время я колеблюсь, но наконец снимаю верхнюю коробку и отношу ее в спальню.
Я ставлю посылку на кровать и смотрю на нее. Затем переношу на стол, а сама сажусь на матрас. Потом встаю и начинаю расхаживать по комнате, как тигр в клетке. Мне страстно хочется открыть коробку, но в то же время это настоящая мука. Как будто я пообещала себе, что не стану открывать посылки, потому что не заслуживаю их. И теперь я готова нарушить собственное правило.
К черту.
Я хватаю ножницы и разрезаю бечевку. Сделав несколько глубоких вдохов, открываю посылку…
И сразу же начинаю смеяться.
Верхний слой – сплошь макароны с сыром. Супер. Придя в себя, я начинаю разглядывать, что еще прислал мне Саймон. Пластмассовые ложки, лимонное печенье, чайные пакетики (для вечеринки, как утверждает Саймон), растворимые супы, резинки для волос, лосьоны для душа с разными фруктовыми ароматами, носки с обезьянками, кофейник на десять чашек и пакет молотого кофе, две красные кружки, тростниковый сахар, двадцатидолларовая купюра, на которой написано «на пиццу». И открытка с морским леопардом. Внутри написано:
«Элисон, ты представляешь себе, как трудно найти открытку с морским леопардом? ОЧЕНЬ трудно. Их, по ходу, вообще не существует. Поэтому пришлось найти картинку в Интернете и сделать открытку самому. Так велика моя любовь.
Сообщи, если тебе понадобится что-нибудь еще, хотя это вряд ли, ведь я знаю, что ты не открываешь мои посылки. Ничего страшного. Я всё равно буду их посылать, потому что так делают хорошие отцы. Во всяком случае, я так делаю, моя милая девочка.
Надеюсь, однажды ты захочешь их открыть. Но даже если этого никогда не произойдет, я не обижусь.
С любовью, Саймон».
Пять раз я перечитываю записку… и кидаюсь искать телефон.
– Привет, детка, как дела? – привычным бодрым тоном говорит Саймон.
– Откуда ты знаешь, что я не открывала посылки? – спрашиваю я.
