– Ну, теоретически – да.
Почему-то мне это кажется смешным. А Эсбен грустнеет. Бедняга понятия не имеет, скольких вещей у меня в жизни не было.
Он вскидывает руки.
– Что? Ну, значит, моя миссия – дать тебе всё то, чего ты была лишена. Почему ты смеешься?
– Не знаю! Может быть, потому, что ты так из-за этого возмущаешься. Но мне очень приятно. Кстати, я помогала вытаскивать из тыквы семена и прочую гадость. Это считается?
– Нет, не считается! Саймон против тыкв у себя дома?
– Я просто… не очень люблю праздники. В детстве они всегда были какими-то хаотичными. И веселье быстро заканчивалось. Ну, например, у меня бывал прекрасный Хэллоуин, а на День благодарения я уже снова оказывалась в приюте. Вот я и научилась ни во что не вкладываться. Наверняка Саймон обрадовался бы, если бы я искренне полюбила Рождество и что-нибудь такое, но… не знаю.
Лицо Эсбена вновь вызывает у меня смех.
– Ничего страшного!
– Пошли. Купим тебе тыкву. Хоть двадцать.
Если я долго возилась с яблоками, то у Эсбена уходит целых полчаса, чтобы выбрать тыкву, которая соответствует его запросам. Для меня они все одинаковы, но так здорово идти рядом с ним, пока он расхаживает по рядам, время от времени наклоняясь, чтобы перекатить тыкву с боку на бок. Одну, совершенно идеальную на мой взгляд, он поднимает и грустно говорит:
– Извини. Ты красивая и круглая, но без стебля, следовательно, для фонаря ты не годишься. Есть определенные стандарты. Зато из тебя получится отличный пирог. Или тыквенный хлеб.
– Или тыквенные палочки. Очень вкусно. Саймон их готовит. Шоколадная глазурь, слой тыквенного крема, толченое печенье…
– Судя по тому, что я о нем слышу, Саймон очень клевый. Он хороший отец, да?
– Да.
– Но ты не зовешь его папой?
– А…
Мы шагаем по дорожке, и Эсбен не сводит с меня глаз.
– Нет, не зову. Наверно, потому что он удочерил меня, когда я была уже взрослой.
– А он не возражает?
– Во всяком случае, он ничего не говорит.
Я пинаю камушек. Никогда не думала об этом раньше.
Эсбен не позволяет мне заплатить за тыквы и яблоки, хотя он уже и так угостил меня обедом, поэтому я отхожу посмотреть на полки, уставленные банками с вареньем, выпечкой, помадкой и сиропами местного производства. Когда я возвращаюсь к кассе, Эсбен оживленно беседует с мужчиной, который стоит в очереди позади него. Они перебрасываются репликами, обсуждая достопримечательности штата Мэн, и Эсбен рекомендует ресторан, в котором мы побывали.
– Да, да, обязательно туда сходите. Мы сегодня пообедали там. Лучших морепродуктов вы нигде не найдете.
– Правда? Мы обязательно туда поедем, вот только вытащу отсюда жену. Такое ощущение, что она никогда раньше не видела деревья. – Мужчина подмигивает. – Мы ехали целый день. Из самого Нью-Йорка.
– Правда? – Эсбен улыбается и протягивает кассиру деньги.
– Да. Но оно того стоило. – Мужчина оглядывается, снова смотрит на Эсбена и наклоняется к нему. – Знаешь, парень, – говорит он с легким волнением, – мы много лет работали, соскучились и решили сделать что-нибудь веселое и странное. В кои-то веки. Я всю жизнь обожал молочные коктейли, – признается он со смехом, – и теперь мы хотим заняться этим всерьез. Но не просто молочные коктейли. Такие, с зонтиками, палочками и всякими дополнительными штучками. Кусочками кекса, свежим печеньем, шоколадными батончиками. А зимой можно продавать горячие коктейли. Напитки на основе кофе, чая, сидра. С пончиками, тыквенным хлебом и всё такое.
Он говорит, едва сдерживая радостное возбуждение.
Эсбен отходит в сторону, пропуская его к кассе.
– Потрясающая идея…
Он на мгновение замолкает, и я улыбаюсь, зная, что он сейчас сделает.
Эсбен протягивает руку:
– Меня зовут Эсбен Бейлор. Можно сфотографировать вас и вашу жену?
Через десять минут Эсбен выкладывает в блоге фотографию ньюйоркца и его жены, стоящих посреди тыквенной делянки, с коротким изложением их истории и хэштегом #исполнимечту.
Погрузив в машину яблоки, тыквы и четыре кукурузных стебля, которые Эсбен каким-то чудом втиснул на заднее сиденье, мы отъезжаем. Я не отрываюсь от телефона, с благоговением наблюдая, как под картинкой растет количество комментариев. Я разрываюсь между блогом Эсбена на Фейсбуке, Инстаграмом, Твиттером и его домашней страницей. Просто невозможно уследить.
Я кладу телефон на колени и смотрю на Эсбена.
– Что? – спрашивает он.
– Кто ты? Это что-то невероятное. За несколько секунд сотни людей прокомментировали пост о человеке, который хочет продавать молочные коктейли.
– И что они пишут?
Снова гляжу на экран. Комментов стало еще больше.
– В общем, хорошие слова.
Я просматриваю комментарии и даже не знаю, какой выбрать: их количество меня ошеломляет.
Наконец я читаю:
– «Я всегда хотела заняться чем-нибудь таким. Желаю им удачи, надеюсь, у них всё получится». И так далее, в том же духе. Кое-кто уже спрашивает, как называется магазин и когда он откроется. Вот еще… – Я прищуриваюсь и хихикаю. – Какая-то женщина пишет, что он очень красивый, а она одинокая – мало ли, вдруг его жене надоест жить среди коктейлей и она сбежит на Барбадос с продавцом мороженого.
– Ну, я бы не хотел, чтобы эта духоподъемная история закончилась так печально.
– Как тебе вообще пришло это в голову? И опять-таки, кто ты?
Эсбен смеется и надевает темные очки.
– Ну, тут нет ничего сложного. Мир прекрасен, и в нем живут интересные люди. Нужно просто внимательно смотреть.
Он вдруг сворачивает к обочине.
– Кстати, о мороженом, я совсем забыл. Здесь есть потрясающий ларек.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Мне нравится ездить по округе и разведывать маленькие города. В Мэне куча интересных мест. Если постоянно торчать в кампусе, можно заработать клаустрофобию.
Я вспоминаю, что люблю сидеть, запершись в своей комнате. Видимо, придется от этого отказаться.
Эсбен заходит в еще одно небольшое кафе, и мы встаем в очередь у окошка.
– Отлично, а то я боялся, что они уже закрылись, – говорит он и снова обвивает рукой мои плечи. – Здесь продают мягкое мороженое, всего семь вкусов, но оно просто потрясающее. Поверь.
– Верю. И не только насчет мороженого.
– Приятно слышать. Попроси черничное.
Я так и делаю. И оно правда потрясающее, с кусочками свежих ягод. Мы, с нашими огромными рожками, сидим под зонтиком, за небольшим столиком, и я не могу удержаться, чтобы вновь не взглянуть на комментарии. Их число пугает. А потом я натыкаюсь на то, что заставляет меня резко выпрямиться.
