– Хорошо. Как вас зовут?
– Неважно. – Он вновь нажимает на стартер. – Понеслось!
Меня охватывает страх, и на мгновение я закрываю глаза. Мы, конечно, едем очень быстро, проносясь мимо неподвижно стоящих машин, но я понимаю, что мой водитель полностью контролирует свой мотоцикл. Без этих байкеров нам не добраться до Мидуэя. Ни за что.
Когда мы оказываемся в голове пробки – нигде нет никакой аварии, просто чертова, необъяснимая пробка! – за нами раздается вой сирен.
– Началось! – торжествующе кричит байкер и жмет на газ. – Держись, детка! Держись!
О боже.
За нами гонится полицейский на мотоцикле.
Мы сворачиваем – и видим вход в аэропорт. Мотоциклы с визгом останавливаются; сирена слышна, но где-то в отдалении.
– Слезай! – кричит мне байкер. – Давай, давай, давай!
Я с трудом слезаю, и он срывается с места, прежде чем я успеваю снять шлем.
Эсбен хлопает меня по плечу:
– Элисон! Скорей!
Я поворачиваюсь и бегу вслед за ним к терминалу. Некогда думать о том, что произошло. Мы едва-едва успеваем на рейс в Лос-Анджелес. Когда мы приземляемся, нас встречает таксист, у которого как раз перерыв, поэтому до Сидер-Синай мы доезжаем за считаные минуты. Слишком быстро, слишком легко. Возможно, я втайне надеялась на очередную проблему, которая оттянула бы неизбежное… но вот мы на месте, и меня охватывает грусть.
Несколько часов хаоса – и мы добрались. Такси останавливается у входа в клинику, и я безмерно растрогана тем, что вижу.
На улице стоит толпа человек в тридцать. Одни держат в руках свечи, другие плакаты, на которых написано: #ЭЛИСОН_И_СТЕФФИ, #ПОБЕДИТЬРАК, #ЛУЧШИЕПОДРУГИ. У третьих цветы, мягкие игрушки, шарики. Они стоят, молчаливые и добрые, и излучают любовь. Я даже не знаю, что сказать. Некоторые обнимают меня, когда мы проходим мимо, говорят ласковые слова. В этом ощущается какая-то умиротворенность.
Они пришли сюда, чтобы по мере сил ограждать мою подругу от страданий.
– Сделаешь фотку для Стеффи? Ей понравится.
Я буквально теряю дар речи. Любовь, которая окружала нас целый день, неизмерима. И никто не ждет благодарности. Никто не хвалится тем, что сделал, чтобы помочь нам добраться до Стеффи. Всё, что я читала сегодня, было полно доброты. Пошатываясь на ходу, я вновь прошу:
– Сфотографируй.
– Обязательно, – говорит Эсбен. – Это прекрасно.
Мы заходим в клинику, и я собираюсь с силами, готовясь к встрече со Стеффи.
Тем не менее я не готова увидеть тех двух людей, которые окликают нас из приемной. Когда они подходят к нам, я тяжело дышу, кипя гневом. Меня переполняют мучительные воспоминания о прошлом, и я не в силах сдерживаться.
– Что вы здесь делаете? – восклицаю я. – Как вы посмели? Как посмели?
– Элисон… – произносит женщина со слезами на глазах.
Она явно собиралась обнять меня, но, услышав мои слова, останавливается как вкопанная.
– Мы прочитали про Стеффи в Сети. Как раз в это время мы были в Сан-Диего. И сразу приехали…
– Мы надеялись… – начинает мужчина.
– На что? На что именно вы надеялись, скажите? – Я почти кричу.
– В чем дело? Кто это? – спрашивает Эсбен, с тревогой коснувшись моей руки.
– Кэл и Джоан Кантор, – говорю я, бросив на них убийственный взгляд.
– Приемные родители Стеффи? – недоверчиво уточняет он.
– Да. Которые выставили ее за дверь, как только ей стукнуло восемнадцать, – холодно отвечаю я.
– Подожди… что? – перебивает Кэл. – Это она сама тебе сказала?
Джоан подносит руку ко лбу. Она так же убита горем, как и я.
– Кэл…
Муж берет ее за руку и собирается с силами, прежде чем заговорить:
– Элисон, дело было не так. Совсем не так.
– В каком смысле?
В моем животе что-то обрывается, когда до меня доходит…
– Мы не выгоняли Стеффи, – говорит он, сдерживая слезы. – Мы бы ни за что этого не сделали.
– Но она мне сказала…
Поверить не могу. Нет, могу.
– Она сказала, что вы не захотели оставить ее у себя. Во всяком случае, насовсем. Что семьи не получилось.
– Господи… – Джоан качает головой.
– Ей было страшно, – говорю я шепотом, когда новое осознание прошлого накрывает меня. – Она слишком боялась кому-то довериться. Ведь так? Ох, Стеффи…
– Мы должны были догадаться, – произносит Джоан душераздирающим тоном. – Господи, мы ведь могли понять. Но Стеффи была так упряма и непоколебима. Она очень вежливо, но недвусмысленно сказала, что не хочет, чтобы мы ее удочеряли. Мы отнеслись с уважением к ее выбору, хотя и пытались переубедить. Мы старались изо всех сил, но…
Я заканчиваю:
– Но невозможно убедить Стеффи, если она чего-то не хочет. И, в первую очередь, она не хотела чувствовать себя зависимой. Она просто не может так…
Я прекрасно это знаю. Надо было догадаться, что на Кэла и Джоан это тоже распространяется.
Кэл кивает:
– Да. Элисон, мы любили ее тогда и любим теперь. Мы считаем Стеффи нашей дочерью.
Он мучительно кривится.
– И она всегда будет нашей…
Я подхожу к нему.
– Да. Я верю вам.
К трагедии прибавились новые действующие лица.
Глава 29
К луне и обратно
Сиделки, Ребекка и Джейми, очень любезны. Они явно и раньше всё это проделывали. Они стараются по максимуму подготовить меня, прежде чем впустить в палату. Они заранее предупреждают, что Стеффи худая и бледная. Что вокруг полно приборов, проводов и экранов. Что ее смерть – вопрос нескольких часов. Ребекка отвечает на все мои вопросы. Она видела достаточно пациентов. Ее предположение: это произойдет скоро. В промежутке от четырех до десяти часов.
Эсбен ждет в коридоре, сидя на пластиковом стуле.
– Я пробуду здесь, сколько тебе нужно.
Я знаю, что он не подведет. Это единственное мое утешение.
Кэл и Джоан остаются рядом с ним. Не знаю, как сказать Стеффи, что они здесь, но я обязательно что-нибудь придумаю.
Джейми открывает дверь и вводит меня в палату.
– Я буду здесь, если понадоблюсь, – негромко произносит она.
– Элисон! – Громкий, радостный голос Стеффи пугает меня.
Она сидит в постели, окруженная пустыми обертками. В палате пахнет гамбургерами и жареной картошкой.
Я изо всех сил стараюсь не выказывать испуг: сидящая передо мной девушка разительно не похожа на ту, которая вошла в мою комнату минувшей осенью. Стеффи очень, очень худая, кожа у нее пепельного цвета, под глазами мешки, которых раньше никогда не было. Пышные светлые волосы стали тусклыми и редкими, они безжизненно висят вдоль черепа.
