Мы с Клементом смущенно и неловко опустили взгляд в пол. Черт, за что?
– Мам, слушай… В общем… – начал говорить Стив, но она его перебила.
– Стиви, мы же договаривались… – почти шепотом сказала она, словно делая явный намек на что-то.
– Элен… Да, точно, прости, Элен. Так вот, я же говорил о том, что хочу открыть свой собственный бар в центре Монреаля?
– Да, замечательная идея…
– Нам нужны деньги, ну так, чисто для начала, чтобы арендовать помещение, сделать ремонт, нанять персонал и так далее. Короче говоря, вы не могли бы с отцом одолжить нам деньги? До первой выручки… Нам чисто крутануть. – Стив посмотрел ей в глаза, а затем продолжил нервно дергать рукав своей рубашки.
– Ты же понимаешь, что такие вопросы у нас решает папа, но…
– Может быть, вы временно могли бы выделить эти деньги со своего счета? Они вернутся в первые же пару недель работы, – решил добавить я, стараясь выглядеть как можно солиднее.
Около двух минут она обдумывала наши слова, а затем сказала:
– Я могу дать вам десять тысяч долларов со своего счета, но не больше, к сожалению…
Наши глаза расширились от удивления. На десять тысяч можно даже подержанную тачку купить, не то что заплатить за билет до Барселоны, оформление документов и аренду квартиры. Правда, ненадолго, но месяцев на пять хватит…
– Это большая сумма… – начал говорить я, но Стиви перебил меня:
– Спасибо большое!
– Да, тогда я завтра переведу деньги на твой счет, хорошо? – предложила она.
– Да, это просто замечательно! – завизжал Стив. Он вновь выглядел как ребенок, которому купили игрушку, о которой тот долго мечтал. – В общем, это… Нам нужно ехать и подписывать контракт с тем, кто сдает помещение… – Он начал вставать с дивана и жестом подгонять нас.
– Я думала, вы еще часок посидите…
– Нет, прости, времени в обрез!
Нам было неловко за Стива, но противиться ему тоже не стоило. В конце концов, он лучше знает своих родителей.
Только когда мы уже сели в машину Клемента, пришлось обсудить то, что произошло.
– Как-то неудобно получилось… – сказал Клем, не отрывая взгляд от дороги.
– Да блин, вы просто не понимаете! Мы почти никогда не общаемся. А если бы я остался из-за денег, это было бы слишком… цинично.
На секунду мы замолкли. А ведь в чем-то Стиви был прав.
– Так много денег. Я не возьму все, – заскромничал Клемент.
– Бери сколько нужно.
– Трех тысяч будет достаточно. Я через два месяца верну.
– Хорошо. Тогда я остаток Клайду отправлю, – уставившись в окно, ответил Стив.
Даже после серьезной ссоры он продолжал волноваться за своего брата.
Клемент высадил меня около моего дома, а затем отвез Стива к его друзьям.
Успокоившись, я решил позвонить Бэйл и пригласить ее куда-нибудь.
– Не хочешь в парк аттракционов? В пять зайду за тобой. До встречи. – Вырубив мобильник, я сел за ноутбук и продолжил монтировать свои видео.
Через два часа я уже вышел из дома. На улице было так хорошо. В свете заходящего солнца цветы переливались магическими оттенками.
При встрече Бэйл поцеловала меня и заключила в объятия.
– Как хорошо, что ты позвонил! Я дома со скуки умирала.
Парк Квебека сиял множеством огоньков, в воздухе витали запахи карамельного попкорна и сахарной ваты, шум от многочисленных разговоров, восклицаний, скрежета аттракционов и музыки.
Этот вечер был похож на сказку, пока я не получил сообщение от Клемента.
Клем: Леа… куда-то пропала. Она к тебе не заходила? Я боюсь, что что-то случилось.
40
Тошнота
Обеспокоенный возглас Бэйл заставил меня спуститься в подвал дома Клемента.
Она стояла в проеме, сжимая дверную ручку настолько сильно, что сквозь кожу были видны побелевшие костяшки. Она не двигалась, пока я не подошел ближе и не увидел то, что открылось ее взгляду.
Моя кожа покрылась мурашками, а волосы встали дыбом. Я, словно онемевший, не мог двинуться и что-либо прокричать.
Внезапно я получил неслабый толчок в спину. Клемент сбил меня с ног и, перешагнув две ступеньки, приблизился к ней, опускаясь на колени.
– Да не стойте вы, возьми мой телефон и позвони! – Клем наехал на меня, беря Леа за обескровленное изрезанное запястье.
Я сорвался с места и добежал до прихожей, где на небольшом столе лежал телефон друга. Быстро набрал номер и, заикаясь, вызвал «скорую». Никогда в жизни мне не приходилось звонить в больницу.
Никогда не приходилось видеть мертвого (или полумертвого) человека.
Я даже не мог до конца осознать происходящее. Мне было страшно спускаться обратно в подвал и смотреть на это. И за такое состояние мне было невероятно стыдно. Хотелось бежать отсюда и не вспоминать то, что увидел.
Но сбежать я не мог. Поэтому все, что мне оставалось делать, – сидеть на полу в прихожей и ждать, когда приедет «скорая».
– Она вся порезана, – услышал я Бэйл позади себя. – Вероятно, она беспрерывно била себя ножом. – Голос ее слегка дрожал.
Я лишь посмотрел на нее и в ужасе закрыл лицо ладонями. Девушка опустилась рядом со мной и больше ни слова не сказала.
Не знаю, сколько времени прошло, пока «скорая» ехала.
Я не помню тех мгновений, когда они вошли в дом, когда вытащили Леа.
«Они нацепляли на нее всякие провода, маску, забинтовали руки и ноги», – говорила потом Бэйл, когда мы сидели в коридоре больницы.
Там было холодно.
Запах медикаментов.
Суета.
Пустым взглядом прожигаю пластиковый стаканчик, что наполняется мерзким кофе из автомата в приемной.
Когда последняя капля падает в стакан, я натягиваю на ладони рукава тонкой куртки, чтобы не обжечь кончики пальцев.
Присаживаюсь рядом со своей девушкой, вручаю ей один из стаканчиков.
Тяжело вздыхаю, делаю глоток.
Вкус дешевого кофе заполняет пустоту внутри меня, обжигая при этом губы и оставляя неприятное горькое послевкусие.
Я выбрасываю стаканчик в урну, стоящую рядом со стулом, и перевожу взгляд на Бэйл.
Она выглядит серьезной и взволнованной. Ей хочется домой.
Мне тоже.
– Пойду найду Клемента, хорошо? – говорю я.
В ответ она лишь кивает.
Подхожу к медсестре, чтобы узнать, в каком отделении находится Леа.
– Молодой человек, в реанимацию никого не пускают, вы же понимаете это? – тут же предупреждает немолодая худощавая женщина.
