Когда он почти склонился надо мной, я попыталась крикнуть, но вместо этого услышала лишь свой жалкий хриплый шепот, что был похож на предсмертный кашель.
Я словно тонула в леденящей волне ужаса.
Кое-как собрав силы, я попыталась замахнуться на него перевязанной рукой, но в этот момент он резко перехватил ее и притянул меня к себе.
А в следующую секунду сделал то, чего я никак не могла ожидать.
Он поцеловал меня.
От шока я не оттолкнула его. Лишь машинально поддалась давлению и моменту.
В следующее мгновение он опустил меня обратно на кровать и снял маску.
– Страшно было? – сказал человек хрипловатым голосом и рассмеялся.
Нет.
Этого не может быть.
Так не бывает.
Я просто закрыла глаза.
Ненавижу эту чертову жизнь. Я ненавижу проделки судьбы.
Лучше бы я подавилась тем печеньем, что дал мне Эмануэль.
Нужно быть осторожнее со своими желаниями.
42
Закуренный притон
Стоя на пороге дома Клемента, я рассматривал розовые кусты, которые почему-то расцвели. Обычно розы у крыльца всегда были сухими, мертвыми, без единого зеленого листика. Интересно, кто стал за ними ухаживать? Неужто мать Клемента вернулась и решила привести дом в порядок?..
Несколько раз нажав на звонок, я нерешительно дернул за ручку и обнаружил, что все это время дверь была открыта.
В доме на полную громкость играла музыка, что могла буквально вынести мозг. Я стянул кроссовки и прошел в темную гостиную. Кроме кучи разбросанных вещей на диване и на полу, я не обнаружил ничего. На кофейном столике валялись джойстики от приставки, одноразовый стакан с сигаретными окурками, смятые банки из-под дешевого энергетика, на которых красовались надписи Sugar free.
Следующим пунктом была кухня. Но и там не оказалось ничего, кроме кучи стаканов, «аккуратно» стоящих друг на друге, заполненной до отказа пепельницы, полупустых бутылок из-под пива, шампанского, гранатового вина, виски и еще кучи всего.
– Клем! Ты дома? – крикнул я, подходя к лестнице на второй этаж. Музыка доносилась именно оттуда, поэтому логично было предположить, что он в своей комнате.
По пути наверх я несколько раз спотыкался об одежду, валявшуюся на ступеньках. Черт, хотелось бы навести здесь порядок. В последнее время этот дом превратился в закуренный притон.
Я вежливо постучал в комнату Клемента, но, когда не получил ответа, просто аккуратно открыл дверь.
Моему взору открылась на редкость странная картина.
Леа сидела спиной к выходу, одной рукой обняв свои голые коленки, а другой раскладывая карты. В комнате, как и во всем доме, был жуткий беспорядок. Бутылки, одежда, плакаты, винил, гитара с одной порванной струной – все это валялось либо на полу, либо на кровати.
Некогда царивший в комнате запах мужского одеколона и стирального кондиционера сменился запахом сигарет и персикового лосьона для тела.
На секунду мне стало безумно неловко. Я не решался сказать ни слова, впрочем, мне и не пришлось. С грохотом споткнувшись о валяющиеся у двери ролики Клемента, я привлек к себе внимание.
– Блин! – вскрикнула Леа, мгновенно вскакивая на ноги и закрывая руками полуголое тело. На ней были лишь просвечивающие светло-голубые кружевные трусы.
Я пытался сохранять спокойное и невозмутимое выражение лица, но это было весьма трудно. В неловкие моменты всегда выгляжу так, словно меня ножом режут, и понятия не имею, почему мое лицо выражает такое страдание.
– Отвернись! – крикнула она, хватая с пола футболку, которая, вероятно, принадлежала ее парню и моему лучшему другу по совместительству.
И я бы и рад был отвернуться, но меня будто молнией поразило. Я стоял словно статуя, жалко пытаясь выговорить что-то напоминающее «Извини», а Леа, натянув темную мятую футболку, начала судорожно ползать по полу, собирая карты и конфетные фантики. Затем быстро поднялась, пытаясь вырубить оглушающую музыку. Она опять слушала Crystal Castles.
Так и не разобравшись с ноутом Клемента, она переключила внимание на фольгу из-под резинок, лежащую на тумбочке около кровати. Выругавшись полушепотом, она стыдливо смяла ее в кулак, а затем вернулась к проводу от колонок, раздраженно вырвав его из розетки.
Когда музыка оборвалась, Леа медленно повернулась ко мне, словно собиралась достать из-за спины револьвер прямо сейчас и уложить меня в этой комнате.
– Леа, прости, я думал, Клемент… – начал лепетать я, нервно перебирая пальцами.
– Клемента нет, – грубовато ответила девушка, поправляя бинт на запястье.
Мой взгляд невольно скользнул по ее телу. Я так давно ее не видел. И да, она изменилась.
Волосы стали чуть длиннее, вид ее был болезненный и истощенный. В этой девушке нельзя было узнать Леа, которую впервые я повстречал в этом же доме.
– Извини, просто не дозвонился до него. Ладно, пойду домой… – Смущенно развернувшись, я направился к лестнице, но она окликнула меня.
– Океан, подожди. – Я повернулся. – Клемент через час придет. Можешь подождать его, – чуть неуверенно предложила Леа. Ее хриплый голос звучал очень мягко и тихо.
– Если я не помешаю…
– Нет, не помешаешь, я с раннего утра одна, и мне скучно. Извини за этот беспорядок, мы просто не ждали гостей. Даже не знаю, как так получилось. – Она спускалась по лестнице, подбирая одежду, валявшуюся на ступеньках. Каждый раз, когда Леа наклонялась, чтобы поднять вещь, длинная футболка чуть задиралась, открывая ее небольшую упругую задницу в голубых трусишках.
Почувствовав мой взгляд на себе, девушка резко развернулась, тем самым заставив меня вздрогнуть. Моя реакция вызвала у нее легкий смешок, больше похожий на тихое змеиное шипение.
Мы спустились на кухню, а когда я сел за стол, Леа начала крутиться вокруг, пытаясь убрать весь тот мусор, что накопился за последние дни… или недели.
– Есть будешь? – спросила она.
– Можно. – Я равнодушно пожал плечами.
Она вытащила коробку из-под пиццы, которая оказалось пустой.
– У нас есть застывший лава кейк и… ничего больше, – констатировала Леа.
– Ну, можешь просто сделать мне чай.
– Хорошо.
Она поставила чайник и открыла холодильник. Кроме банки энергетика и минералки, там ничего не было.
– Не беда, сейчас напишу ему, чтобы по дороге домой зашел в магазин, – на выдохе сказала девушка и присела за стол напротив меня.
Я стал вглядываться в ее лицо. На нем совсем не было косметики, и это делало ее моложе. Синие глаза сверлили дыру в столе. Леа не говорила ни слова.
