– Не хочешь же ты сказать, что прочла его? – недоверчиво переспросила старушка. – Разве можно…
– О, я не собиралась делать это, – Бет перебила прежде, чем миссис Дримлейн сказала что-то нелицеприятное в ее адрес. – Я хотела отдать его вам, чтоб вы сами решили, что с ним сделать. И, признаюсь, чтоб задеть вас, напомнить о вашей жестокости к своей невестке теперь, когда вы так сочувствуете семьям погибших девушек, которые тоже были беременны.
– Навряд ли тебе удалось бы ранить меня сильнее, чем раню я сама, – при желании миссис Дримлейн не уступала Бет в желчности.
– Я не стану просить прощения, – торопливо ответила мисс Вортекс. – Не это сейчас главное. Я принесла этот дневник из богадельни в тот день, когда нашлась миссис Грин. Потом мы с вами и с судьей Хоуксли пили чай, и я сперва забыла о дневнике… А позже, когда вы сказали, что миссис Уорренби была сестрой покойного главного констебля Палметта, я решила прочесть дневник сама.
– Но почему? При чем здесь миссис Уорренби? – Кэтрин не могла промолчать, очень уж странным и волнующим казался ей разговор между Бет и миссис Дримлейн.
– Я подумала, что в дневнике могут быть упоминания о семье Уорренби и других людях, живших по соседству. Что в нем можно найти описания джентльменов, с которыми, как говорили, часто встречалась ваша невестка. И мы сможем догадаться, кто из них соблазнял и убивал тех девушек…
– И что же, ты догадалась? – Сердце Кэтрин замерло, когда она увидела помрачневшее лицо Бет.
Та молча кивнула. Миссис Дримлейн прижала ладонь к груди, чувствуя то же, что и ее юная подруга.
– Ты… скажешь нам? – Кэтрин поерзала на диванчике, страх и нетерпение охватили ее.
Бетси развернула ткань, остаток красивой некогда шали, должно быть, принадлежавшей Алисии. Старая кормилица берегла шаль, но от частого держания ее в скрюченных пальцах толстая ткань износилась, расползлась на нити мало-помалу. Остался лишь небольшой кусочек, в который и был завернут дневник. Кэтрин поняла вдруг, что уже видела этот сверток в руках тетушки Мардж в свой первый визит в богадельню. В ткань была завернута небольшая книга в золотистом сафьяновом переплете, лишь слегка потертом. Дневник выглядел куда лучше остатков ткани, должно быть, тетушка Мардж никогда не открывала его, но берегла, надеясь, что однажды Алисия войдет к ней и заберет свои секреты назад.
– Я думаю, вам лучше прочесть это, – она показала на тонкие полоски бумаги, торчащие из дневника. – Я сделала несколько закладок.
– Даже ради раскрытия преступления я не хочу читать дневник Алисии, – миссис Дримлейн брезгливо поморщилась. – Могу представить себе, как она отзывается обо мне. И как перечисляет мужчин, которым ей удалось вскружить голову… Бедный мой сын…
– Все это есть в дневнике, вы правы. – Бет нетерпеливо протянула дневник Кэтрин. – Читай тогда ты. Вам необходимо узнать обо всем, а затем показать хотя бы некоторые страницы судье Хоуксли, иначе еще одна девушка окажется в опасности!
– Как могут события пятнадцатилетней давности помочь какой-то девушке? – Миссис Дримлейн с подозрением глядела на Бетси – уж не издевается ли над ней эта сварливая девица? – Кто она?
– Это я.
Кэтрин, смотревшая на обложку дневника в своих руках, вскинула на Бетси удивленный взгляд. Мрачное и напуганное выражение лица мисс Вортекс говорило само за себя.
– Что ж, думаю, придется прочесть, – извиняющимся тоном произнесла Кэти, повернувшись к миссис Дримлейн, и открыла страницу с первой закладкой.
Старушка сложила руки на коленях, сцепив пальцы, и с покорным видом принялась слушать.
«Годфри сперва нравился мне больше своего брата, он более остроумный и не щадит никого, если ему пришла охота поупражняться в остроумии. Но теперь Годфри пугает меня, он по-настоящему злой, и все его жестокие слова – вовсе не шутка, как мы привыкли думать. Он ненавидел своего отца и ненавидит брата за то, что родился вторым. И еще больше ненавидит ребенка, который может родиться у Тео и отнять у него то, что он привык считать своим будущим достоянием. Как жена Тео не боится его? Годфри вполне способен отравить своего племянника или столкнуть ее с лестницы на последних месяцах беременности!»
– Довольно, – прервала чтение Бет. – Дальше идет описание бала и охоты, не стоит тратить на это время.
– Какой же он отвратительный! – Кэтрин поспешно перехватила за кончик другую закладку.
– Мне никогда не нравился Годфри, но я не думала, что он настолько переполнен злобой. – Миссис Дримлейн явно тяжело давалось чтение дневника, но она не пыталась прекратить эту пытку.
– Продолжай, – потребовала Бет.
– Почему бы тебе самой не прочесть дальше? – удивленно спросила Кэти.
– Я уже прочла это и теперь хочу услышать. Может быть, я не так все поняла… – Бетси выглядела сейчас довольно жалко, и Кэтрин послушно вернулась к дневнику.
«Что ж, поделом Ричарду! Ему не стоило так часто оставлять меня одну! Не знаю, смогу ли я радоваться этому ребенку так, как полагается любящей матери. Моя вездесущая свекровь сразу почувствует неискренность, она так привыкла подозревать меня, что видит даже больше, чем есть на самом деле, в каждом моем шаге, каждом слове! Мне не нужно пока встречаться с Тео, неосторожный взгляд может выдать нас. Позже я скажу ему о ребенке. Или нет? Что, если он захочет развестись с Делией и жениться на мне, чтобы его наследник носил его имя? Я не хочу такого скандала. Хотя стоило бы сделать это только ради того, чтобы увидеть лицо моей свекрови! Ричард радуется моей беременности с пылом, которого я и представить себе не могла, а вот старуха смотрит на меня с отвращением, как будто подозревает, что мой ребенок не будет ее внуком!»
Кэтрин сконфуженно замолчала. Миссис Дримлейн тихо ахнула, но не казалась потрясенной, она ведь и прежде подозревала, что отцом ребенка Алисии был не мистер Дримлейн.
– Бедный Ричард, – пробормотала она скорее по привычке, нежели из подлинного чувства.
– Теперь пролистай дальше. – Бетси, кажется, тоже чувствовала себя неловко, но была решительно настроена дойти до конца в этом неприятном для всех чтении.
Кэтрин со вздохом открыла страницу возле третьей закладки. Она не чувствовала в себе любопытства, желания открыть истину. Ей хотелось, чтоб эта неприятная процедура поскорее закончилась, чтобы судья Хоуксли и главный констебль Грейтон поскорее взяли на себя все обязанности по поиску негодяя или негодяев, а их мирок в «Охотниках и свинье» вновь стал простым и приятным. И безопасным. Этого не хватало ей больше всего в последние два месяца – чувства защищенности. Но можно ли его вернуть?..
«Я поссорилась со свекровью, накричала на мою бедную Мардж, а все потому, что я напугана. Так отчаянно напугана! Мое кокетство завело меня в эту чащу, заставило заглянуть в самую бездну, и я не знаю, как выбраться. Годфри… Он просто чудовище! Сегодня он приехал ко мне, пока Ричард и Тео обедали у Райдингов, чтобы излить свою желчь. Он уверен, что я влюблена в него, и если раньше меня это забавляло, сейчас я просто боюсь его разочаровать. И его чувство ко мне, конечно же, нельзя назвать любовью, как бы он ни пытался меня в этом убедить. Такие люди любят только себя, это я знаю наверняка, ведь и я не способна испытывать любовь. Ну, разве что я на свой лад люблю свою старую Мардж. Как Годфри любил свою покойную мать. Она умерла четыре года назад, а он все еще не может успокоиться. Он заговорил о том, какой подарок хотел бы сделать мне на день рождения – бриллиантовую диадему, принадлежащую его матери. Но, увы, все драгоценности миссис Уорренби забрала жена Тео. Если бы Годфри был женат, они поделили бы украшения, а пока Теобальд просто отдал шкатулку Делии. Годфри был взбешен, он считает, что эта скучная корова не заслуживает ни единой, самой дешевой, вещицы из шкатулки. И теперь он еще больше ненавидит Делию, мне даже жаль ее, бедняжку. Если она вдруг забеременеет, ей несдобровать. Годфри почти открыто признался, что не позволит своему брату заиметь наследника! Ни в собственном доме, ни где-то еще! Его слова так напугали меня, что я могла только кивать и улыбаться на каждую его фразу. Но это еще не все… выпью капли и продолжу писать в дневнике, мне надо увидеть все это на бумаге, тогда, быть может, я смогу успокоиться…»
