Только он открыл рот и начал петь, как все замолкли. Не просто замолкли: наступила мертвая тишина. В жизни такого не видел. Точно стоп-кадр в кино. Никто не болтал, не шевелился. Никто даже не дышал. Уж я-то точно затаил дыхание на полминуты. Он будто нашептывал песню прямо в ухо.
И в тот вечер в «Корольке», я уверен, все это почувствовали. Джулиан словно пел лично для каждого, по отдельности; лишь его голос и несколько аккордов, повторяющихся снова и снова.
Закончив свою версию, он перешел к более известной:
Прах обгоревшего дуба три раза
по ветру развей,
Трижды поведай ветрам о кручине своей,
Трижды три раза скрепи узел вечной любви,
Шепотом трепетным трижды ее позови…
Лесли
Тогда он впервые исполнил песню Кэмпиона. Я слышала, как он ее обкатывал у себя в комнате, но когда мы играли вместе, он ее ни разу нам не пел. Хотя мелодию я сразу узнала. Тот самый мотив, который я слышала той ночью, когда к нам приезжала Нэнси. Мотив, который мы все слышали, вот только никто не сумел повторить или даже запомнить.
Будто бритвой по коже провели. Не до крови, но чувствуешь у шеи ледяную сталь, которая вот-вот рассечет кожу. Я чуть не заорала – и заорала бы, да голос пропал. Знаю, это безумие, но тогда мне казалось, что Джулиан поглотил мой голос, что Джулиан дышит моим дыханием. Наши сердца бились в унисон. Только песня, голос и гитара. С тех пор мы ту мелодию ни разу не сумели сыграть.
Джон
Он только закончил проигрыш, и тут я ее увидел. Стоит в углу и глядит на Джулиана. Как вошла – не заметил.
Сначала я принял ее за мальчика. Очень худенькая, тонкокостная, волосы белесые. Натуральная пепельная блондинка. И такая бледная, что по первости я решил, будто вижу отблеск света от зеркала позади нее. И только через минуту понял, что это девчонка.
Лет пятнадцати-шестнадцати. Выглядела моложе из-за худобы, но если приглядеться, лицо далеко не детское. Нет, не старое и все-таки – видало виды. Кожи белее я в жизни не видывал, каждая вена просвечивает. Из-за этого лицо казалось зеленоватым, как крылышки у ночного мотылька. Длинное свободное белое платье с лохмотьями по подолу. Босиком; к ступням прилипли листья, будто она пробиралась через лес.
Не сказал бы, что такая уж невидаль. На Кингз-роуд куда ни плюнь, попадешь в такую же прерафаэлитскую лолиту, бледную и томную. Хотя кое-кто из посетителей «Королька», думаю, не на шутку глаза выпучил.
И ведь это не макияж был. Я специально пригляделся, когда она подошла поближе после выступления. Кожа белая, как бумага. Я просто взгляда не мог отвести от нее – как и от Джулиана. Когда два таких прекрасных создания рядом стоят, поневоле глаза разбегаются.
Глава 13
Патриция Кеньон
На Юго-Западе есть старинная баллада про владычицу Зеннора. Меня Уилл просветил, когда я готовила для Mojo большую статью о наследии и влиянии Windhollow. Баллада основана на легенде, в которой говорится о русалке, навещавшей корнуоллскую рыбацкую деревушку Зеннор. После разговора с Уиллом я туда съездила; он говорил, что в деревенской церкви даже есть памятник той русалке. Думала, Уилл меня дурит, – ан нет, ни капельки не врал.
По легенде, в церковном хоре Зеннора пел один паренек. И такой у него был чудесный голос, что каждое воскресенье из моря на берег выходила русалка и усаживалась возле церкви его послушать. Как она передвигалась по суше со своим хвостом, легенда умалчивает. В итоге русалка обратилась в христианство и смогла обвенчаться с любимым. Сама церковь жутко древняя, двенадцатого века, а когда войдешь внутрь, можно посмотреть, где сидела русалка: для нее сделали специальную деревянную скамью с резьбой в виде русалок с обоих концов. Я туда уселась – и никто не прогнал. В церкви вообще никого не было, при желании я могла скамеечку и с собой прихватить, она совсем маленькая. Видимо, и русалка была невелика.
Спросила Уилла, почему он вспомнил именно эту легенду и эту балладу. Я-то знала почему, но хотела послушать, что он сам расскажет, пусть даже не для печати. Но он промолчал.
Лесли
Нет, мне она не понравилась, хотя я и познакомиться с ней толком не успела. Не внушала она мне доверия. Мужиков-исполнителей я повидала немало, и не обязательно быть Джимми Пейджем, чтобы на тебе повисла гроздь отроковиц.
И еще я не сомневалась, что Том закатит знатный скандал, когда узнает. Что он и сделал. Весь смысл Уайлдинг-холла состоял в том, чтобы оградить нас от помех, а юные фанатки – помеха еще та. Как она пронюхала о нашей резиденции – одному богу известно. Может, кто услышал, как мы с Эштоном пели в пабе, и разболтал по всей округе.
Она определенно не из деревенских. У всех парней в пабе аж челюсть отвисла, когда они ее увидали. Даже у Джонно.
Конечно же, я ревновала. А кто бы не ревновал? Она ведь прямо-таки голубая мечта любого хиппи: платиновая блондинка в летящем белом платье. Даже не в платье, а в белой нижней рубашке; ткань небось столетней давности. Такая прозрачная, что все насквозь видать, а на белье она не тратилась.
Ну приехали, подумала я, стоило бежать из города, чтобы в пабе повстречать полуголую соплячку.
У Джонно, слава богу, хватило ума прикрыть ее своей шикарной накидкой. Ну да, он действительно носил накидку, длинную небесно-голубую бархатную пелерину, бешеных денег стоила. На ней, прямо скажем, пелерина куда лучше смотрелась. И на кой барабанщику вообще сдался такой наряд? Короче, Джонно завернул ее в накидку и приволок за наш стол. Который весьма удачно находился в дальнем углу. Все наши сразу пустились вилять перед ней хвостом – и Уилл, и Эштон, и Джонно.
И, разумеется, Джулиан. Как только допел, вскочил, сграбастал свою гитару и как ломанется – вот клянусь, никогда не замечала за ним такой прыти. Подлетел к ней, схватил ладошку и уставился в глаза, будто перед ним сама королева.
Сперва я подумала, это его старая знакомая, бывшая пассия или одноклассница. Но на бывших так не таращатся. Он, скорее, был потрясен. Потом я решила, что она из прессы или приглашенная им рок-звезда, какая-нибудь примадонна, которую он зазвал, не особенно надеясь на ее визит.
Однако сразу же выяснилось, что это не про нее. Не могу объяснить, но от нее исходили очень странные вибрации. Знаете, иногда столкнешься на улице с тихим помешанным, и он вроде бы ведет себя нормально – разве что бормочет себе под нос, будто по мобильнику говорит. А только сразу ясно: нету никакого мобильника. Сразу ясно, что чувак шмякнутый.
Вот так и с ней. Может, она на игле и сейчас выхватит нож или еще что-нибудь отчебучит. Выглядела обалдевшей. Будто не соображает, где находится и как ее звать. Эштон заладил: «Ты кто? Ты кто?..» – пока Джулиан не велел ему заткнуться нахрен.
Одного этого хватало, чтобы насторожиться. Джулиан никогда не терял самообладания. Вообще ни разу.
