– Не позволяй им заваливать тебя работой.
– Работа держит меня в тонусе. Как всегда.
Конечно. Она отвлекала его от боли.
– Слуги добры к тебе?
– Они не злые, – уклончиво ответил Рук, а потом его лицо загорелось. – Лилли очень мила. И забавна. Знает миллион шуток и двадцать карточных игр.
На секунду во мне вновь вспыхнула злоба, но я подавила ее.
– Она – чудо!
И снова молчание. Когда Рук смотрел на меня, на его лице отображалась смесь восхищения и грусти. Он взял ведро и немного скривился. Когда мы были детьми, ему приходилось набирать воду в колодце и подниматься с ней на высокий холм. Чтобы помочь с его нерабочей рукой, я хватала один конец, а он – другой. Порой мы играли в игру, суть которой заключалась в том, чтобы разлить по дороге как можно меньше воды.
– Можно помочь? – спросила я, отчаянно хватаясь за ручку ведра.
– Конечно же нет! – Парень отпрянул. – Тебе нельзя портить новое платье.
– Я могу понести ведро.
Меня щекотали кружевные оборки на локтях. Ладно, возможно, этот наряд не совсем подходил для тяжелого труда.
Рук словно прочитал мои мысли:
– Не в этом наряде.
– Эта одежда – всего лишь часть образа, который мне нужно поддерживать для чародеев. – Казалось, с каждым словом пропасть между нами увеличивалась. – Ничего не изменилось.
Рук нахмурился:
– Все изменилось.
Чародеи отличались от всех остальных людей и были абсолютно другими. Они пировали, пока меньше чем в миле люди голодали. Гуляли часами по беззащитной территории, среди нищих, чтобы затем вернуться к привычной роскоши. Мой путь все больше отдалял меня от таких людей, как Лилли, Чарли и Рук, людей, с которыми я росла. От человека, которым я когда-то была. В моем горле встал комок.
– Как твои шрамы? Болят? – тихо спросил я.
– Теперь это не твоя забота. – Рук отвел взгляд.
– Ты сможешь хотя бы намазать их, вместо того чтобы сходить с ума от боли? – сухо поинтересовалась я.
– Конечно.
Молчание затягивалось.
– Ну, мне пора. Скоро ужин.
Мы замерли на секунду: Рук с ведром и я в своем проклятом платье. Я отвернулась и поспешила своей дорогой, волоча подолом юбки по земле.
– Подожди! – В голосе Рука послышались нотки беспокойства. – У меня действительно болят шрамы.
– Да? – Я чуть не споткнулась, спеша вернуться к нему.
– Они болели так же перед нападением на Бримторн. Передай это магистру Агриппе и остальным. – Парень поднял голову к темнеющему небу, усеянному облаками. – Передай им, что сегодня может случиться что-то плохое.
9
– Вы уверены? – спросил Агриппа, замерев с поднятым бокалом красного вина. Мы сидели за ужином, и я елозила куском мяса по тарелке.
– Рук не из тех, кто любит выдумывать.
– Надеюсь, нас навестит сам старик Тень и Туман, – отозвался Магнус, накладывая себе йоркширский пудинг и щедро поливая его соусом. – Я заказал себе новый плащ специально для такого случая, и мне не хотелось бы, чтобы мистер Корозот пропустил это зрелище, пока он еще не вышел из моды.
– Я бы на твоем месте так не стремился в бой, – прокомментировал Блэквуд. – Это вполне может оказаться и Р’елем.
Его заявление всех заставило замолчать. Р’елем – Бескожий человек – был самым опасным из Древних. Монстры, как Молокорон и Корозот, ничем особенно не выделялись, они были просто чудовищами с талантом к бессмысленному разрушению. Р’елем же проявлял высокий уровень интеллекта. Некоторые поговаривали, что однажды он был обычным мужчиной, превращенным тьмой в монстра. Естественно, в этот бред никто не верил.
– Магистр Агриппа, – обратилась я к старому чародею, – неужели ничего нельзя сделать, чтобы защитить районы, которые находятся вне щита?
Агриппа вздохнул:
– Торнхолл упоминал о вашей вчерашней поездке. Уверен, она прошла ужасно.
– Дети-сироты живут в сгоревших домах, большинство мужчин пьяны, и улицы покрыты слоем сажи и грязи. Если мы не можем защитить собственных жителей, с чего бы другим городам Англии нам верить?
– Нам? – спросил Блэквуд.
Он постоянно так делал: отделял меня от чародеев одним словом или взглядом. Каждый раз, когда Магнус или остальные звали меня Хоуэл, он покашливал или раздраженно фыркал. Я думала, что дружба с его сестрой немного смягчит отношение лорда ко мне. Видимо, я ошибалась.
– Я знаю, милорд, что вы пока не считаете меня одной из вас, – усмехнулась я, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы говорить вежливо, – но я всего лишь пытаюсь помочь.
– Я согласен с Хоуэл, – отозвался Вольф, агрессивно разрезая мясо. – Это возмутительно, и я рад, что кто-то еще об этом заговорил. Кларенс согласен с нами, не так ли?
Ламб кивнул, и его светлые волосы упали на глаза.
– Ужасно, когда семьи разделяют.
Все замолчали и смущенно переглянулись. Я пребывала в недоумении, пока Вольф, сидевший рядом, не пробормотал:
– Только чародеи, поддерживающие англиканскую церковь, могут жить в защищенном Лондоне. Моя семья проповедует более древнюю религию, поэтому родителям пришлось переехать за город. – Он отложил столовые приборы. Судя по всему, у юноши пропал аппетит. – Когда меня одобрят, мне тоже придется жить вне защиты.
До чего ужасная практика!
– Уверена, вы согласны, что важно защищать всех, – сказала я Агриппе.
Тот кивнул:
– Мы сможем углубиться в этот вопрос, когда вас одобрят.
Блэквуд снова покашлял. Серьезно? Я и без того была на нервах из-за своего провального утреннего урока. Он довел меня до точки кипения.
– Вы простудились, милорд? – накинулась я на него, к всеобщему удивлению.
– Нет, мисс Хоуэл, – усмехнулся Блэквуд.
– Вам не нравится мысль о чародейке в Ордене?
– Как я уже сказал вам вчера, это бы подразумевало мое несогласие с Орденом.
Очередная попытка увильнуть от моего вопроса. Мне было плевать, что я одета в чертово платье, которое он купил.
– А вы не согласны с ним?
Глаза лорда округлились.
– Я полностью поддерживаю Орден.
Этот ответ прозвучал искренне.
– Простите, я просто расстроена.
– Все нормально. Разговоры о незащищенной местности вас огорчают. Ваше сострадание к бедным достойно восхищения.
И снова этот снисходительный тон! Я бы с радостью закрыла тему, если бы не Блэквуд. Постучала вилкой по краешку тарелки, пытаясь успокоиться и сосредоточиться.
