Королева Мэб просияла, по ее зубам был размазан ежевичный джем.
– Мне нравится вот эта высокая, – сказала Мэб и ткнула меня в живот.
– Ваше Высочество безупречны и настолько же щедры, как и прекрасны, – сказал Блэквуд, его голос был шелковым. Он кивнул мне. Очевидно, у меня получилось хорошо.
Мэб снова изучающе посмотрела на Марию – думаю, она говорила серьезно о том, чтобы забрать девушку, но Мария погладила свой топор, и королева отвернулась. Конечно. Фейри презирали железо.
– Ты не похож на вашего подлого Императора, Джорджи. Вот почему ты мне нравишься. Ты знаешь, он приходил повидать меня на прошлой неделе и требовал, чтобы я открыла свои дороги для его Ордена. Он сказал: «Легче будет перемещать чародеев по стране». Невообразимо! – Ее паутинообразные волосы встали дыбом от возмущения. – Я даже своей сестре не позволяю пользоваться моими дорогами, так почему он считает, что у него есть такое право?
– Мы союзники в этой войне, – без запинки сказал Блэквуд.
– Я уже отдала этой дурацкой войне столько своих любимых подданных… Ты знаешь, что тысяча восемьсот гоблинов были зарезаны под Манчестером? Еще и двух недель не прошло… И все равно Император требует еще большего. – В ее глазах заблестели слезы, предположительно по убитым солдатам. Из-за этого я немного оттаяла по отношению к ней.
– Прошу прощения, Ваше Высочество, за любую бестактность. – Блэквуд выглядел искренним, и, казалось, Мэб смягчилась.
– Это ничего не меняет. Должна быть дань. – Она угрожала. И думала. – Разбитое сердце. Сердечная боль – это такой деликатес. Это будет подарок на память, да. И очень славный.
Она начала нас обнюхивать, одного за другим. И остановилась передо мной. О черт.
– Ммм, такое сложное. – Мэб встала на цыпочки и прошлась рукой по моим волосам. Я не двигалась. – Я нахожу, что сердца женщин более сложные, чем сердца мужчин. Менее зрелые, менее страстные, но очень сложные. – Она провела нежным розовым язычком по нижней губе: – Как вкусно!
Мне пришлось сдерживаться, чтобы не оттолкнуть ее. От напряжения я поджала пальцы на ногах.
– Чего вы хотите от меня, Ваше Высочество? – Я не буду бояться.
– Кусочек твоего сердца, – проворковала она, погладив меня по щеке своей маленькой сухой ручкой. Ее глаза блестели, животные и дикие. – Один из тех моментов, что дает тебе лучик надежды в пасмурный день.
Мой ум взбунтовался. Что она возьмет? Мгновение на болоте с Руком? Вечернюю партию в шахматы с Агриппой? Как она это заберет?
Мэб, должно быть, прочитала в моих глазах протест.
– Иначе вы отсюда не выберетесь. – Ее интонации были сладкими, почти оскорбительными.
– Я мог бы… – начал было Блэквуд, но Мэб отмахнулась от него.
– У тебя нет ничего, что могло бы меня заинтересовать, Джорджи, – ровным голосом произнесла она. – Твои чувства всегда такие заурядные.
Блэквуд сжал челюсти; в глазах танцевал подавляемый гнев. С этим надо было заканчивать.
– Хорошо, – сказала я. – Делайте что хотите.
Я сжала руки, чтобы она не увидела, как они дрожат. Мэб поднесла пальцы к моим губам. Я замерла в ожидании, и тут Магнус шагнул вперед.
– Ваше Высочество… – Он элегантно поклонился, так же низко, как Блэквуд. В своем морском кителе и бриджах, с кожей, бронзовой от солнца, Магнус походил на маленький кусочек света в этом подземном мире. – Вы говорите, сердца молодых людей более зрелые. Почему бы не попробовать мое?
– Нет, Магнус, – быстро произнесла я, но ноздри Мэб затрепетали. Она подкралась ближе и примостилась рядом с ним, вплетая свою маленькую ручку в его непослушные золотисто-каштановые волосы. Королева приложила щеку к груди Магнуса.
– Такая боль! – Мэб замерла и застучала зубами. – Как я ее пропустила?
Она обхватила его шею руками, маленькие ступни повисли в воздухе. Магнус застонал.
– О, я должна это попробовать. Дай мне воспоминание, – прошептала она ему на ухо.
Магнус вздрогнул.
– Пожалуйста, возьмите одно из моих, – сказала я.
– Нет, нет. Я хочу эти. – Мэб поцеловала Магнуса в висок. – Такое прекрасное лицо. Одно из самых прекрасных на моей памяти. Я хотела бы увидеть тебя закованным в цепи с другими моими питомцами.
Если она попытается заковать его в цепи, то я заберу сердце у нее.
– Я предпочитаю цепям другие формы времяпрепровождения, мадам, – сказал он. Его сдержанность была непоколебима.
Мэб рассмеялась; звенящий звук бьющегося стекла.
– Твоя боль такая изысканная, мой маленький воин. – Она провела ладонью по его руке. – Такой вкус у тех, кто не привык к поражениям.
Магнус закрыл глаза.
– Если вам что-то нужно, Ваше Высочество, пожалуйста, возьмите, – сказал он напряженным голосом.
– Тогда отдай мне самое драгоценное воспоминание, – прошептала она ему на ухо.
Блэквуд поймал мой взгляд.
– Не двигайся, – выдохнул он.
– Быстрее, пожалуйста, – прошептал Магнус.
Мэб прикоснулась к его губам, надавила рукой ему на сердце и потянула. Магнус застонал; по мере того как она давила сильнее, на его лице проступала боль. Я вздрогнула, когда услышала, как он вскрикнул. Я чувствовала себя такой же беспомощной, как если бы смотрела сквозь прутья клетки.
Ко мне подошла Мария.
– Бедный, – прошептала она и придержала меня за руку: она и утешала, и контролировала меня, на случай если я захочу действовать.
– Вот оно, – проворковала Мэб, держа в руках какую-то странную штуку, пульсирующую светом. Сияние было мягким и нежным, молочно-белым, слегка окрашенным в голубой. Магнус скривился, прижав руку к груди. Он в отчаянии смотрел, как королева держит кусочек его души. Кусочек, который она забрала.
А затем она его съела. Заглотила, как пирожное.
Магнус закрыл лицо руками.
– Стерва, – прорычала я, и у меня на глазах выступили слезы. Мария впилась пальцами мне в руку. Мэб улыбнулась.
– Я знаю, – нараспев сказала она, легко поднялась по ступеням трона и села в прежней позе. – Теперь вы можете воспользоваться моими дорогами. Но помните, вы не должны сходить с них! – крикнула она, когда мы двинулись к выходу за ее покрытым корой рыцарем.
Я проскользнула к Магнусу.
– Ты в порядке?
Когда я попыталась взять Магнуса за руку, он отстранился, покачав головой.
– Ненавижу это задание.
– Спасибо тебе, – шепнула я.
– В самом деле. Ты был… храбрым, – сказал Блэквуд, подойдя к нам. Его голос дрогнул, как будто на то, чтобы похвалить Магнуса, потребовались физические усилия. Мария ничего не сказала, но в знак утешения положила руку ему на плечо.
