Какая я негодяйка! Надо было заставить Мэб взять что-то у меня, как она и хотела. Магнус шел впереди, а мне было стыдно.
Тропинка вилась перед нами, становясь все более каменистой и неровной. Нам едва хватало пространства, чтобы идти гуськом. Когда тропинка еще больше сузилась, нас с обеих сторон стали звать шепчущие голоса. Слушая их, я чувствовала, как у меня начинают тяжелеть веки. Ноги ослабели; мне захотелось развернуться, сесть и отдохнуть…
– Продолжай двигаться, – Мария сгребла меня за воротник и встряхнула. – Они знают, как тебя обмануть.
Снова встряхнув меня, она зажала уши руками.
Я пробормотала слова благодарности и, чтобы прийти в чувство, отвесила себе пощечины, потом тоже зажала уши.
Тропинка круто шла вверх, вверх, вверх. У меня ломило в висках, как будто кто-то надел мне на голову кожаный обруч и сжимал его все сильнее, я была близка к тому, чтобы сойти с ума.
Еще два удара сердца, и мы выбрались на поверхность. Секундой раньше над нами была темная земля. В следующее мгновение солнце светило так ярко, что у меня защипали и заслезились глаза.
Когда мы материализовались из ниоткуда, послышались возгласы удивления. Мария стояла рядом со мной, с изумлением глядя на булыжники у нас под ногами.
– Мать честная! – пробормотала она. – Где мы?
– В Лондоне. – Мои глаза привыкли к свету, и я смогла разглядеть улицы. Мы вышли рядом с собором Святого Павла. Красивый кеб резко остановился, лошади встали на дыбы. Краснолицый кучер кричал нам непристойности, пока не разглядел получше. Тогда он побледнел.
– Чародеи… – пробормотал он.
Мария прижалась поближе ко мне, как животное в поисках защиты. Бывала ли она раньше в городах?
Мы быстро ушли с улицы. Благодаря фейри мы вернулись в Лондон в рекордные сроки. Сейчас я чувствовала, как странно мы, должно быть, выглядим, с косами и флейтами, привязанными к спинам, кинжалами и саблями, свисающими с ремней, костяным свистком у меня на шее и зловеще светящимся фонарем в руке Марии.
– Что будем делать? – спросил Магнус и улыбнулся толпе.
– Известим Уайтчёрча и Королеву, – ответил Блэквуд, поправляя косу на спине. Острые зубья лезвия находились в опасной близости к его голове. Пожалуй, было бы хорошей идеей снять оружие. – Но сначала мы пойдем домой.
9
В вестибюле дома Блэквуда мы, вздохнув с облегчением, сбросили мешки и отстегнули оружие. Лакеи ничего не сказали, когда помогали нам, но я наблюдала за выражениями их лиц, пока они занимались изогнутыми саблями и кинжалами, – это был шок. Я проверила свой мешок: да, книга Стрэнджвейса была там.
В тот же миг, как я сняла оружие, я оглядела коридор, надеясь заприметить Рука. К сожалению, его там не было.
– Рук здесь? – спросила я дворецкого.
– Я полагаю, он снаружи, мисс, – ответил мужчина, держа фонарь на расстоянии вытянутой руки.
Скорее всего, Рук был за работой. Проклятье.
Мария настороженно оглядывалась, переступая с ноги на ногу.
– Чувствуй себя как дома, – вежливо сказал ей Блэквуд, уходя.
Я представила, что в уме он уже составляет письмо Уайтчёрчу. Дорогой Император, мы нашли музей монстров и скелет Стрэнджвейса. Как нам поступить с оружием?
Но опять же, может, он найдет более тонкий подход?
Мария подошла к Магнусу.
– Я позабочусь о твоей руке, – сказала она, но он покачал головой.
– Рука не болит, а мне надо отойти, чтобы повидать мать. Она должна знать, что я вернулся. – Магнус кивнул. – Сообщите, когда Уайтчёрч ответит, – сказал он. Парадная дверь закрылась за ним, и в коридоре снова стало тихо.
Мы остались вдвоем с Марией. Полагаю, в этих великолепных интерьерах, среди дорогой мебели и богатых бархатных драпировок, она чувствовала себя не на своем месте. И в самом деле, ее следующие слова были:
– Мне надо идти.
– Куда ты пойдешь? – я попыталась не казаться слишком заинтересованной.
– Возможно, направлюсь на восток, затем на север. Смысл в том, чтобы продолжать движение, – она пожала плечами.
– Сама по себе? – Я скрестила пальцы. – Могу ли я как-то убедить тебя остаться?
– Ваша светлость, мрачный лорд может этого не одобрить. – Она покраснела. – К тому же я чувствую себя некомфортно. Со всем уважением.
Она бросила взгляд на ковер, как будто он ее укусит: взгляд, который я понимала слишком хорошо.
– Знаешь, я чувствовала себя так же, когда только приехала в Лондон. Я раньше училась, а потом и работала в благотворительной школе.
– О-о-о, так ты не всегда была великосветской леди? – искренне воскликнула она. Только бы не засмеяться!
– Обыкновенно я получала десять порок за неидеальную каллиграфию. Так что я очень далека от великосветской леди.
– Тебя били? – От удивления лицо Марии просветлело. Пора было действовать.
– Можно я тебе что-то покажу? – спросила я.
Она проследовала за мной наверх, на последний этаж дома, к покоям Фенсвика. Я открыла дверь и провела ее внутрь. При виде засушенных трав и цветов, мисок и пестиков, медных сковородок и горшков выражение ее лица изменилось. Она встала коленями на скамейку и принялась изучать порошки.
– Это измельченная примула? Я чувствую по аромату. – Она издала радостный вопль: – Кто бы этим ни занимался, у нее умелые руки. Но зачем ей понадобилось играть со жгущейся крапивой?
– А кто сказал, что это была она? – проворчал Фенсвик, заходя в комнату, на его шее болталась связка зубчиков чеснока. Он забрался на стол и отряхнул с брюк пыльцу. – И как, ради всего святого, ты распознала крапиву?
– Слишком острый запах, чтобы это было что-то еще. – Мария облокотилась на стол. Подперев голову руками, она просияла от удовольствия. – Ты – домовой, так ведь?
– А ты – рыжеволосая злодейка, – сказал Фенсвик, и оба его уха распрямились. Он подумал, что Мария отпускает шутки.
– Говорят, домовые знают секреты всех растений солнечного и подлунного мира. Потрясающие целители.
Кажется, это сработало. Фенсвик с гордостью рассматривал свои когти, а Мария перемещалась по комнате, то и дело прикасаясь к чему-то.
– У большинства чародеев нет таких аптечных пунктов. Это слишком походит на…
– Ведьмовство? – закончила я за нее.
Вот оно. Я почувствовала покалывание угольков, расцветающее в линиях моих ладоней, – предупреждение, что надо быть осторожной. Мария замолчала, как животное, пытающееся решить, бороться или бежать.
– Не знаю, – осторожно сказала она.
Фенсвик перестал измельчать чеснок и поднял голову. Рука Марии потянулась к топору на поясе.
