Книга Босиком по траве , страница 29. Автор книги Эми Хармон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Босиком по траве »

Cтраница 29

Некоторых ребят уже довели до слез. Но я, что бы со мной ни делали, плакать не стану. Я бы перестал уважать себя после такого. Я не сдамся, буду везде лучшим и не позволю себе ныть, как эти парни. Это стыдно. Один парнишка расплакался, когда нас заставили кричать: «Убей, убей! Морская пехота!». Мы часто так делаем. Пацан просто испугался. Старший инструктор Медоуз отвел его в сторонку и долго с ним говорил. Не знаю, дотянет ли парень до конца лагеря. Это он пытался затолкать шоколадку в рот и лег на незаправленную кровать без разрешения. Его зовут рекрут Лакс, но некоторые уже стали называть его «рекрут Плакс».

Мой сосед по койке – белый здоровяк по имени Тайлер Янг. Он из Техаса, но разговаривает так, будто вообразил себя чернокожим. Настоящих чернокожих это раздражает. А мне он, в принципе, нравится – дружелюбный и все время улыбается. Говорит, правда, многовато, но то же я могу сказать о большинстве людей. Он меня спросил, не мексиканец ли я, на что я ответил, что нет. Другой чувак, как раз латинос, тут же влез и спросил, кто же я тогда. Я сказал, что рекрут. Сержант Блад услышал этот разговор, и ему, кажется, понравился мой ответ, но ребята теперь смотрят на меня с подозрением, как будто я что-то скрываю. Не то чтобы я стеснялся своего происхождения, просто надоело, что все сводится к этому. Здесь я не стану распространяться о своей этнической принадлежности.

Сержант Блад говорит, что я шепчу, а нужно кричать. Он подошел ко мне вплотную и рявкнул: «Что ты там шепчешь, рекрут?!». Сказал, мол, ты трус, раз боишься говорить громко. Но храбрость выражается не криком. Пусть за меня говорят дела. Я буду драться, бегать и стрелять лучше всех. Это я пообещать могу, но вот самым громкоголосым морпехом точно не стану. Так вот, за то, что я тихо говорил, инструктор Блад заставил меня сделать двадцать лишних отжиманий, сто приседаний, потом выпрыгивания и «альпиниста», так что под конец у меня ноги затряслись. Когда одного рекрута отводят в сторону и заставляют делатьупражнения в наказание, это называется «раскатать по шканцам». Кроме меня раскатывали только нытиков и тех, кто отстает или все запарывает. Не такого внимания я бы хотел к своей персоне.

Знаю, письмо вышло длинным, но мне нужно было кому-то рассказать, в каком сумасшедшем месте я оказался. Надеюсь, ты в порядке, играешь на пианино, сочиняешь что-нибудь новое. Учеба закончилась, так что у тебя теперь, наверное, намного больше времени на музыку и книги. Мне разрешили оставить словарь и папину Библию. Попытаюсь прочитать ее, пока я здесь. Можно будет смотреть в словаре незнакомые слова… которых примерно половина. Нам дают час свободного времени в день. Музыку слушать нельзя, так что придется держать Рахманинова в голове.

Надеюсь, ты мне напишешь.

Сэмюэль

Дорогой Сэмюэль!

Я была так рада твоему письму! Каждый день ходила на почту проверять и, когда оно пришло, готова была расплакаться. Что, собственно, и сделала. Ты же знаешь, какая я чувствительная. В вашем лагере я бы, наверное, не выжила. Терпеть не могу, когда на меня кричат. И потом, я такая неуклюжая. Я бы то и дело спотыкалась и путалась у всех под ногами. Кошмар! Хорошо, что Господь дал всем разные таланты. Мир не пережил бы такого морпеха, как я.

Я добавила небольшой бридж [13] в твою песню. Может, однажды мне удастся записать новую версию и отправить тебе. Я не совсем поняла, насовсем ли вам запретили слушать музыку. Видимо, придется подождать окончания твоей учебы. С тех пор как нас отпустили на каникулы, я не отхожу от инструмента. Соня начала заниматься со мной композицией, и я теперь должна записывать все на бумаге. До сих пор я только читала ноты с листа, но никогда их не писала. Такое ощущение, что я на школьном уроке, но я не против. Соня говорит, я могу стать профессиональным музыкантом и зарабатывать этим на жизнь. Например, играть с оркестром, может, даже ездить с гастролями в Европу. Вот было бы здорово, правда? Только не знаю, как бы я оставила отца.

Я подумала над тем, что ты сказал о Самсоне и остриженных волосах. Даже перечитала эту притчу. Мне кажется, сила Самсона была вовсе не в волосах. Я всегда думала: как же глупо он поступил, когда доверил свою тайну Далиле! Она оказалась недостойна этого доверия и использовала услышанное против него. А потом, когда я перечитала притчу, мне пришло в голову: Самсон ей не доверял! Он просто не думал, что действительно лишится силы, если отрежет волосы. Считал, что сила принадлежит ему самому, а не Господу, который наделил его этим даром не просто так, а с определенными условиями, как и говорили Самсону родители. Он не сдержал обещание, данное Богу. Длинные волосы были только символом этого обещания, а вовсе не источником силы. Раскрыв символ своей клятвы Далиле, Самсон отверг Господа и тем самым лишил себя источника силы. Говоря простым языком, совсем не длина волос определяет человека, Сэмюэль. Важны верность слову и твердость характера. Конечно, мне легко рассуждать. Я-то сижу в своей комнате и слушаю Моцарта. Но мне все же кажется, что я права.

Помнишь отрывок из «Джейн Эйр», который я тебе однажды зачитала? Джейн всегда была принципиальна и тверда, и это вызывает восхищение. Пожалуй, мы сами не знаем, какой у нас характер, пока не столкнемся с испытаниями. Думаю, в ближайшее время ты поймешь, что характер у тебя что надо. Я в тебя верю. Тебя очень смутит, если я скажу, что скучаю по тебе? Потому что это правда.

Я слушаю так много музыки, что нам бы хватило на двоих. Попытаюсь передать ее тебе телепатически. Вот было бы здорово – передавать мысли, как радиоволны! Думаю, должен быть какой-то способ.

Береги себя и будь счастлив.

Джози

1 июля 1997 года

Милая Джози!

Вчера нашему взводу выдавали почту, и я получил твое письмо. Я читал его медленно, по частям, смакуя каждую строчку. Бабушка Нетти постоянно шлет мне посылки, набитые добром, котороеу нас все равно изымают. Ей проще выражать свою любовь через еду, чем в письмах, хотя небольшую записку она все же приложила. Большое спасибо, что пишешь мне. Некоторые ребята показывают остальным полученные письма, особенно если они от девушек. И иногда эти девушки ведут себя совершенно недостойно. Ты и они – просто небо и земля. Они тебе в подметки не годятся. Здоровенный чернокожий парень из Лос-Анджелеса – зовут его Энтуон Карлтон – всем показывал какую-то грязную пошлость, и все смеялись. Я не захотел читать и отказался брать письмо, когда Тайлер передал его мне. Карлтон взбесился и начал кричать: «А ты типа весь такой беленький и правильный? Или тебе вообще девушки не нравятся?» Я ответил, что меня не интересует эта гадость. Думаю, я его раздражаю. Впрочем, это взаимно.

Тайлер вступился за меня, сказав, что я не белый, но Меркадо, латинос, возразил: «Ну, он ведь и не мексиканец, верно?» Все уставились на меня. Я продолжил чистить винтовку, и тогда Тайлер снова влез: «Да он просто зеленый!» Так называют себя морпехи. Раньше я думал, как было бы хорошо, если бы все люди были одного цвета. Но теперь я так не считаю, ведь тогда ты не была бы такой, какая есть: ни светлых золотистых волос, ни этих голубых глаз. Но здесь нас стремятся сделать одинаковыми… зелеными. Как ни странно, мне так проще. Я столько лет провел, стремясь сблизиться с наследием отца и боясь предать мамино. Но здесь совсем другая, новая культура.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация