Я часто у них бывала, но в основном в кухне или гостиной. А на том фото тебе года четыре, и ты стоишь с мамой и папой. Знаю, фотографии бывают обманчивы, но вы там выглядите счастливыми. По-моему, ты похож на обоих родителей. Твой отец был очень красивым мужчиной, и мама тоже очаровательная.
Иногда жизнь жестока. Порой я думаю о своей маме, о твоем папе – о близких, которых больше нет с нами. Хотелось бы мне лучше понимать Божий замысел. Пожалуй, из-за маминой смерти я выросла самостоятельной и умелой. Это горе сделало меня сильнее, может, даже лучше. Но я все равно по ней скучаю. И по тебе тоже.
С любовью, Джози
Следующее письмо от Сэмюэля пришло только после того, как он закончил подготовку в лагере. Я уже собиралась в восьмой класс. Судя по тону, он изменился, стал таким взрослым, сосредоточенным. Я вдруг почувствовала, как далек он от меня. Сэмюэль постепенно превращался в привлекательного мужчину, но в то же время мне было грустно терять того мальчишку, с которым я когда-то подружилась.
Больше всего меня обрадовала маленькая фотография, вложенная в письмо. У меня перехватило дыхание, а сердце одновременно сжалось от тоски и запело от счастья. Сэмюэль был такой красивый. Длинных волос больше не было. Его волевой подбородок и острые скулы теперь выделялись еще сильнее. Уши у него не торчали – таким уж он родился. Темные глаза серьезно смотрели на меня из-под черного козырька белой фуражки. Сжатые губы не улыбались. Темно-синяя форма с золотыми пуговицами выглядела шикарно. Сэмюэль стоял на фоне флага, и его взгляд как будто говорил: «Только сунься – не поздоровится!» Я хихикнула, но смешок застрял в горле. Всхлипнув, я упала на кровать и плакала, пока не заболела голова и не скрутило желудок.
В следующие месяцы письма приходили все реже. Я неизменно отвечала на них, если знала, куда отправлять ответ. Потом письма совсем прекратились. В следующий раз я увидела Сэмюэля только через два с половиной года.
11. Интермеццо
Декабрь 1999 года
НЕТТИ ЙЕЙТС ПРИНЕСЛА нам целую тарелку праздничных сладостей за два дня до Рождества. Снега почти не выпало, но на улице стоял холод. Я впустила Нетти, но вместе с ней в дом проник морозный воздух, и я поспешила запереть дверь, одновременно выражая свой восторг по поводу угощения.
– Пойдемте на кухню, Нетти! Я тоже кое-что для вас приготовила.
Я повела ее на кухню, где уже ждали два кабачковых кекса с шоколадной крошкой, завернутые в фольгу и перевязанные праздничными красными ленточками. Всего на столе было не меньше двадцати кексов. Рождество в маленьком городке – это настоящий стресс. Невозможно понять, когда остановиться в раздаче подарков. Почти все жители – твои соседи, и, если обойдешь кого-то вниманием, человек может обидеться. Та же история со свадьбами. Приходится распахнуть двери перед всем городом. Так можно не бояться, что забудешь кого-нибудь пригласить, тем самым развязав настоящую войну на несколько поколений.
Поскольку я была еще ребенком, мне многое прощали, но все же рисковать не хотелось.
– Кабачковый кекс? По моему рецепту? – заулыбалась Нетти, когда я вручила ей сверток.
– Да. Правда, я не стала указывать ваше авторство в открытках, – призналась я, улыбнувшись в ответ.
Эти кексы стали моим любимым блюдом после того, как я впервые воспользовалась рецептом, чтобы выманить у Нетти и Дона нужные сведения.
Миссис Йейтс рассмеялась, отодвинула стул и уселась за кухонный стол, на котором я упаковывала подарки. Моя гостья явно решила немного поболтать. Я прекрасно ее понимала: в такой холод никому не хочется покидать теплый дом.
– Так вот, – начала Нетти безо всякого вступления, – Сэмюэль пойдет со мной и Доном на рождественскую службу. Твоя игра ему всегда нравилась, это точно. Помнишь, как он тогда начал хлопать? – Она по-девчачьи хихикнула. – Так неловко было, я уж подумала, что нас вот-вот выставят из церкви, – закончила Нетти, фыркнув от смеха.
Мое сердце замерло несколько секунд назад, и я застыла на месте, будто примерзла к покрытому старым линолеумом полу, держа в руках очередную красную ленточку и ножницы. Сэмюэль? Здесь?! Видимо, я уставилась на Нетти таким ошалелым взглядом, что она прекратила смеяться и коснулась моей щеки.
– С тобой все хорошо, Джози? – обеспокоенно спросила она.
Я встряхнулась, выпрямилась и улыбнулась Нетти, глядя в ее испуганное морщинистое лицо.
– Я просто немного удивилась, – бодро ответила я. Мне удалось произнести это вполне обычным голосом, чем я была очень горда. – А почему он вернулся? Просто на праздники приехал?
От нахлынувших воспоминаний у меня в груди все сжалось. Я отчаянно скучала по Сэмюэлю.
– Ну… – вздохнула Нетти, успокоенная моим тоном. Она откинулась на спинку кресла и снова принялась помогать мне с упаковкой подарков. – Время от времени ему дают отпуск – что-то вроде каникул. Но до сих пор он был все время занят. На снайпера выучился, представляешь? – Нетти заговорщически понизила голос, будто готовилась сообщить мне самые свежие сплетни. При мысли о боевых навыках внука ее глаза широко раскрылись. – Он почти об этом не говорит, но Дон думает, что Сэмюэль уже выполнял какие-то опасные задания.
Неприкрытый энтузиазм Нетти вызвал у меня улыбку. Миссис Йейтс обожала триллеры Тома Клэнси в антураже холодной войны. Я живо представила, каких приключений она успела навоображать.
– Так вот, – продолжила Нетти, возвращаясь к будничному тону, – мы его несколько лет уговаривали приехать к нам, но он все отказывался. Мне кажется, он нас любит, только вот не знаю, остались ли у Сэмюэля хорошие воспоминания о Леване и о месяцах, проведенных здесь. Для него это было непростое время.
Рана в моем сердце, оставленная мыслями о нем, вдруг открылась и закровоточила. Нетти продолжала, не замечая моего состояния:
– Ну вот, он немного побудет у нас, а потом поедет на недельку в свою резервацию в Аризоне. Его бабушка Яззи уже совсем старенькая. Ей ведь было под сорок, когда она родила маму Сэмюэля. Наверное, ей теперь почти восемьдесят. Господи, как много! Сэмюэль говорит, она все еще держит овец… и ездит верхом, когда выгоняет стадо. Боже, даже вообразить трудно!
– А Сэмюэль уже приехал? – Я отвернулась и начала снимать посуду с сушилки, стараясь говорить непринужденно.
– Нет, ждем его завтра. Обязательно подойдем к тебе поздороваться после службы. Скажу честно, мне не терпится снова послушать твою игру, милая. Ты у нас просто местный Либераче.
Я невольно улыбнулась такому сравнению. Мне было далеко до колоритного Либераче, но Нетти говорила от сердца, и за это я была ей благодарна.
– Ну, мне пора, солнышко. Дон меня, наверное, уже ищет.
Я проводила ее до дверей, весело щебеча и широко улыбаясь, с трудом сдерживая панику, охватившую меня при мысли о встрече с Сэмюэлем. Закрыв за Нетти дверь, я прислонилась к ней спиной и сползла на пол. Мне было шестнадцать. Сэмюэлю – двадцать один. Изменился ли он? Захочет ли со мной разговаривать? Смеется ли, вспоминая нашу детскую дружбу? Может, ему неловко от того, что он дружил с ребенком? Внезапно мне ужасно захотелось, чтобы мама была рядом. Я не знала, смогу ли сыграть на службе в таком состоянии, понимая, что меня слушает он. В животе все переворачивалось от волнения. Я заставила себя подняться и сесть за инструмент, твердо решив, что это должно быть мое лучшее выступление.
