– Похоже, тяжелое расставание, – говорит Джейсон, подмигивая. Он подходит к последней будке, и его глаза округляются. – А тут, кажется, что-то интересное.
Мое сердце сжимается, и я медленно подхожу к двери. Крис? Поначалу я никого не вижу и вопросительно оборачиваюсь к Джейсону, он показывает на пол. Я смотрю вниз: двое подростков в школьной форме сидят на полу и страстно целуются, у каждого по одному наушнику в ухе. Девушка замечает меня, презрительно морщится, показывает средний палец и возвращается к своему занятию.
– Прекрасно, Джейсон, – говорю я и пытаюсь придать своему лицу такое же презрительное выражение, что было у мисс Поцелуй.
– Что? – сморит он в ответ невинными глазами. Похоже, этот взгляд он отточил до совершенства.
– Пошли отсюда. – Я поворачиваюсь к выходу. Настроение на нуле. Мы снова упустили возможность увидеть Криса.
– Что? Мы столько тащились сюда, а теперь ты хочешь слиться спустя пару минут только потому, что мы не нашли твоего загадочного любовника? – С этими словами Джейсон открывает дверь первой будки и жестом предлагает мне войти.
– С тобой я туда не пойду.
Места в будке едва хватает для двоих, и я не могу не вспомнить о том, как Сара Финдер рассказывала про Джейсона и клуб высокого полета.
Джейсон закатывает глаза:
– Обещаю, я буду паинькой. Да ладно тебе. Мы ведь уже пришли. Тут можно хорошо провести время.
Он поворачивается к ближайшей корзине, театрально закрывает глаза и, пошевелив в воздухе пальцами, опускает руку на пластинки, несколько секунд перебирает их, а потом наобум вытаскивает одну. Это какой-то альбом в яркой обложке. Джейсон быстро оглядывает его, а потом крепко прижимает к груди, закрыв руками заднюю сторону конверта. Мне не прочесть названия.
– Идеально, – говорит Джейсон, и его глаза сверкают. – Самое время для урока любви, зубрила. Лучшего момента и быть не могло.
Джейсон открывает дверь будки и практически заталкивает меня туда. Потом заходит следом и закрывает дверь, прежде чем я успеваю возразить или выйти. На столике в углу неустойчиво стоит допотопная техника: кассетная дека, CD-плеер, две большие колонки и проигрыватель для пластинок. Джейсон несколько раз тихонько толкает меня плечом, чтобы я пропустила его. Наши бедра соприкасаются. Нам приходится немного потолкаться нос к носу, чтобы он смог оказаться рядом с проигрывателем, а я у двери. Джейсон старается достать пластинку, не показывая мне обложку с именем исполнителя, и неуклюже задевает меня еще несколько раз.
– Ну, Джулия, ты же видела объявление, – кивает он на дверь. – Вход строго по одному, так что присядь, пожалуйста.
– Ты смеешься? – сверкнула я на него глазами.
– Ты что, хочешь попасть в неприятности из-за того, что нарушаешь правила? – спрашивает Джейсон, поднимая бровь. Вот черт! Он знает мои слабые места.
Я сажусь на пол и подтягиваю колени к груди. Джейсон поворачивается спиной и ставит пластинку в проигрыватель, потом нажимает несколько кнопок и поднимает иглу.
– Итак… – Он драматично держит иглу над вращающейся пластинкой. – Эта песня – эссенция – нет, квинтэссенция! – музыки о любви.
– Квинтэссенция?
Джейсон пропускает это мимо ушей:
– Эта музыка дает почти стопроцентную гарантию на романтический поцелуй, я из достоверных источников знаю, что Райан под эту песню добрался до третьей базы с Иви.
Я сдавленно вздыхаю. Фу! Фу-фу-фу! Даже не знала, что Иви и Райан обжимались. Не верится, что они смогли оторваться от рассматривания себя в зеркале. Джейсон выпускает из рук иглу и садится напротив меня на пол, коленями к моим коленям.
Начинается музыка. Ведут, похоже, шесть электрогитар и синтезатор. Громко, но медленно и чувственно. Я смотрю на Джейсона, который пялится в ответ с таким вниманием, что мне приходится опустить взгляд вниз, на свои колени. Мелодия мягкая, но потихоньку набирает обороты. Слышен шум – похоже, это концертная запись. Я украдкой поднимаю глаза на Джейсона и вижу, что он по-прежнему с любопытством ждет моей реакции. Сердце начинает биться в такт музыке, я покрепче обхватываю колени. Ладони начинают потеть. Похоже, это действительно хорошая песня… Я слышу вокал. Это мужской голос:
«Love on the rocks, ain’t no surprise. Just pour me a drink, and I’ll tell you some lies…»
[3]
Чего? Я смотрю на Джейсона в ожидании объяснений, но он лопается от смеха.
– Твое лицо! – произносит он между раскатами хохота. – Ты бы себя видела! Вся сидела такая в предвкушении!
– Что это?
– Да ты что? Только не говори, что не узнала Даймонда.
Джейсон достает обложку альбома из-под себя. И показывает мне фото разодетого Нила Даймонда. Он в джинсах (в жизни не видела таких узких на мужчинах!) и в шелковой рубашке с американским флагом, на ней застегнуто всего несколько пуговиц, и, на мой вкус, видно чересчур много Даймонда.
Даже не знаю, что сказать. Я просто смотрю на Джейсона с открытым ртом.
– Да ты больной, – наконец говорю я. – Это и есть твоя идеальная песня о любви?
– Боже, Джулия, – смеется Джейсон, – разве мы уже не выяснили? Любовь – это просто иллюзия. Причем в худшем смысле этого слова.
Меня накрывает волной ярости, но уже через секунду она отступает. Мне снова жаль Джейсона. И он, похоже, это замечает, потому что вскакивает на ноги так стремительно, что задевает проигрыватель, и игла на пластинке смещается. Сначала слышен треск, затем раздаются аплодисменты и вступает духовая секция. Лицо Джейсона словно озаряется, его улыбка снова растягивается до ушей, и кажется, что некоторые веснушки сливаются друг с другом.
К музыке присоединяется голос Нила, Даймонд полуговорит-полупоет, как он это обычно делает во время живых выступлений.
– «Sweet Caroline»! – произносит название песни Джейсон, перебивая Даймонда. – Ну же! Мы как будто оказались дома! Подпевай!
– Ты же не серьезно? – отвечаю я, все еще сидя на полу.
Джейсон нагибается, хватает меня за локоть и легким движением ставит на ноги.
– Эй, дамочка, ты же из Бостона, – говорит он; мы снова стоим практически нос к носу. – Ты не можешь просто забить на Нила, а то на тебя набросится половина района Фенуэй.
Джейсон приподнимает иглу проигрывателя и опускает ее ровно там, откуда начинается «Sweet Caroline». Потом переворачивает кепку козырьком вперед, опускает ее на глаза – мне теперь виден логотип Sox – и начинает играть на воображаемой гитаре. Все это выглядит так нелепо, что я не могу не рассмеяться.
– Ты ведь знаешь слова, – говорит он. – Пой! Мгновение помедлив, я все же начинаю петь.
