Проблема в одном: будет ли этого достаточно? Что, если отказ Фуска продлить соглашение о займе продиктован просто потерей доверия? Если Фуск вдруг потребует отдать все долги сразу, они потеряют ферму, а стало быть, и дом. И тогда ему придётся отказаться от любимой работы с регулярной и вполне приличной зарплатой. И что дальше?.. Может, всё же следует написать Юлию, чтобы срочно продавал ферму — тогда вся семья сможет переехать к Русу в Британию. Уж мачеха-то заслужила это сполна.
Нет. Жалованье начальника госпиталя — вот что Гаю нужно. Валенс нахально напрашивается на эту должность — на том шатком основании, что прибыл сюда первым, но ведь опыт-то у него, Руса, куда как богаче. К тому же и Клавдия постоянно твердила: если он будет вежлив и внимателен к людям, продвижение по карьерной лестнице окажется куда более успешным. А он в своё время обращал мало внимания на её советы, жалобы и нытье. Считал, что работа мужчины говорит громче любых слов. К сожалению, здесь ещё не успели узнать его толком как хорошего, просто незаменимого работника.
Слишком много времени он потратил на возню с этими ранеными и убитыми молодыми рабынями. Ради семьи он должен постараться произвести благоприятное впечатление на нужных людей. Обзавестись полезными знакомствами. Обрести известность, популярность. О боги, если б он стал начальником госпиталя, можно было бы найти какую-нибудь богатую вдовушку и убедить её выйти за него замуж. Он должен стать человеком, который даёт... — это слово тревожно прозвенело в голове, точно пение рожка, — даёт званые обеды.
А Юлий тем временем ждёт от него ответа.
Запёршись в спальне, Рус открыл одну из пустых табличек для письма, которую удалось выцыганить у Альбана («Я ведь расписывался за них, господин!»), и нацарапал на ней: «Приветствую тебя, дорогой брат. Благодарю за предложение, но я пока что не готов избавляться от фермы.
Интересно было узнать о намечающейся свадьбе. Маячат ли ещё чьи-нибудь на горизонте? Держи меня в курсе. Всегда рад известиям из дома. Кстати, при первой же оказии высылаю тебе пятнадцать тысяч сестерциев. Считаю, что подарок получится вполне приличный».
ГЛАВА 30
Когда кто-то с утра пораньше громко забарабанил в дверь, Рус заворочался в постели, застонал, потом натянул одеяло на голову. О боги, ну неужели вчера он выразился недостаточно ясно? Он так хорошо пригрелся в постели — она даже казалась ему почти удобной — и вовсе не хотел выбираться из неё. Рано или поздно даже Альбан вынужден будет сдаться. А если попробует открыть дверь, собаки его сразу отпугнут.
Но вместо того, чтобы испугаться собак, гость прошёл мимо них на кухню. Секунду спустя загремел кочергой. Хуже того, он ещё и начал насвистывать.
Рус распахнул дверь спальни и грозно взревел:
— Альбан!
Свист тотчас стих. В дверях появился незнакомец, мужчина внушительного телосложения.
— Доброе утро, господин. Утро выдалось просто чудесное!
— Кто вы такой, чёрт возьми?
— Луций, господин. Офицер Валенс сказал, что я должен заскочить и протянуть вам руку помощи. Развести огонь, принести воды, выгулять собак — примерно таким вот образом, господин.
— А он, случайно, не говорил, что желательно при этом не шуметь?
— Прошу прощения, господин. Я не знал, что вы дома.
Рус поплёлся обратно в спальню. Улёгся в постель и только-только начал засыпать, как в дверь постучали. Луций протянул ему сложенную табличку:
— От одного из центурионов, господин. Сказал, это срочно.
Рус раскрыл табличку и, щурясь, начал всматриваться в процарапанные в воске буквы.
— Замечательно, — пробормотал он. — Спасибо.
— Не за что, господин. Разрешите задать вопрос? Как продвигается ваше расследование?
Рус нахмурился.
— Какое ещё расследование?
— Слышал, что вы занимаетесь расследованием убийства той девушки, господин. Или это большой секрет?
— Нет, — буркнул в ответ Рус. — Потому что никаким расследованием я не занимаюсь. И собираюсь поспать ещё хоть немного.
Луций притворил дверь в спальню, но, видно, недостаточно плотно. Секунду спустя она распахнулась, и в комнату влетел щенок. Нырнул под кровать, почти тотчас выскочил оттуда, держа в зубах сандалию. Рус перегнулся, поднял с пола табличку и запустил ею в щенка. Рецепт изготовления соуса для оленины всё же пригодился.
ГЛАВА 31
Женщина из пекарни, даже не спрашивая, протянула Русу рогалик на завтрак и заметила, что погода на праздник выдалась что надо.
— Праздник? — недоумённо нахмурился Рус. Стало быть, его разбудили совсем уже зря.
Женщина удивилась.
— Ну как же! Ведь сегодня день рождения славного императора Траяна, господин. Пусть путь его к богам будет устлан розами. Так что мы сегодня закрываемся раньше.
— Ясно, — несколько рассеянно произнёс Рус. Только теперь он смутно вспомнил, что день рождения старого императора вроде бы приходился на это время. И из вежливости счёл необходимым заметить: — Что ж, очень хорошо.
— И боги благословили нас хорошей погодой.
Тут Рус подумал, что, если боги и далее будут проявлять такую благосклонность, тогда, быть может, ему не придётся покупать Тилле зимнюю одежду.
— А когда, по-вашему, начнутся холода?
Женщина заверила, что ещё пару месяцев морозов точно не будет. И тут же, противореча самой себе, добавила, что наверняка никогда не знаешь. Ведь погода — штука страшно непредсказуемая. И ещё, если он хочет знать её мнение, так вот: приятно слышать, что хоть кто-то проявляет интерес к тому ужасному случаю с девушкой. И не знает ли он случайно, поймали убийцу или нет?
— Нет, — ответил Рус, дивясь тому, откуда такие слухи и как можно их остановить, пока они не дошли до ушей второго центуриона.
— Мы бы рады помочь вам, но она пробыла здесь всего несколько дней, а особого внимания на то, что там у них происходит, никто не обращал. Порой там творятся нехорошие вещи, господин. Особенно когда стемнеет.
— Могу представить.
— И орут, и сквернословят, и барабанят в закрытые ставни и двери.
— Гм, — буркнул Рус и стал рыться в кошельке в поисках монеты, чтобы расплатиться и уйти поскорее.
— Вышибалы, конечно, стараются навести порядок, но всё равно, ужасно там шумно. А мы... мы не высовываемся. А про девушку только и знаем, что у неё было милое личико и при этом ругалась она, как матрос.
Рус удивлённо поднял на неё глаза.
— Правда?
