Ему снился мир, напоенный нежным ароматом. В сумеречном свете он различал фигуру женщины, она сидела прямо перед ним. Сидела, закутанная в тёмно-синюю шаль, и держала в руке ярко-жёлтые цветы, резким контрастом выделяющиеся на фоне её длинной синей туники. Светлые пушистые локоны убраны назад, нежно обрамляют прелестное личико, а глаза закрыты. И ещё она показалась ему знакомой, так часто бывает во сне. А потом он вдруг заметил, что рука, в которой она держит цветы, на белой перевязи.
Рус откинул одеяло, вскочил и распахнул ставни. Девушка открыла глаза.
— А я тебя дожидался, — сказал он. — Нужно проверить повязку.
Теперь, при более ярком свете, он заметил, что выглядит она куда лучше, чем вчера. Даже лёгкий румянец на щеках появился. А когда она скинула шаль, увидел, что туника — за которую он, очевидно, должен заплатить — не новая. Старенькая, поношенная, заштопанная на локтях.
Она подошла к окну, просунула сквозь прутья жёлтые цветы. Потом уселась снова.
Шины на сломанной руке были в порядке, перевязь помогала держать всю руку, от локтя до кисти, в фиксированном состоянии, края повязки не врезались в запястье. Интересно, кто же прилаживал её, после того как она побывала в термах? Человек, явно знающий своё дело.
— Где ты взяла эту одежду? — спросил Гай.
Она указала пальцем в пол.
— Мерула дала?
Девушка кивнула, светлые завитки у висков слегка подпрыгнули.
— Ты должна отвечать, когда я задаю вопрос, Тилла.
Она откашлялась.
— Да.
— Да, господин. Или: да, повелитель. Или: да, хозяин.
— Да.
Рус вздохнул. Она всё понимает, но спорить с ней бесполезно.
И вот он подошёл поближе и начал осматривать её. Руки и ноги — холодные, ноги к тому же ещё и грязные.
— Ты обувалась, прежде чем пойти в термы?
— Нет. — На этот раз кудряшки качнулись в другую сторону.
Нет, ему определённо следует поговорить с Мерулой, объяснить ей кое-какие правила. И никаких украшений, до тех пор пока больная не выздоровеет окончательно. Вместо того чтобы расходовать деньги на духи и заколки для волос, лучше купить ей зимнюю обувь. От окна так и тянуло сквозняком, так что и тёплый плащ не помешал бы. Тем более что скоро совсем похолодает. Неужели ему придётся платить ещё и за дополнительную жаровню в комнате? Он не знал. Впрочем, одно он знал теперь точно: быть владельцем больной рабыни — накладно и хлопотно.
— Ела хорошо?
— Да.
Кожа на руке нормального цвета. Он взял руку в ладонь.
— А ну-ка, попробуй пошевелить пальцами.
Движения оказались куда более сильными и уверенными, чем прежде, кончики её тонких пальцев так и затрепетали в ладони, как крылья пойманной бабочки. И он улыбнулся в ответ на её еле заметную улыбку. А потом спохватился, напустил на себя строгий вид и заметил:
— Очень хорошо.
Рус напомнил себе: не забыть доложить об успехе Валенсу, а затем стал задавать Тилле обычные вопросы о стуле, цвете мочи, сне и болях. И вот наконец сказал:
— Так, хорошо. Теперь давай-ка взглянем на саму руку, и потянулся к узлу от перевязи на тонкой шее.
Девушка начала закатывать рукав туники здоровой рукой.
Шерстяная ткань туники прилипла к повязке. Рус придвинулся поближе, помочь.
— Если там всё нормально, — сказал он, стараясь целиком сосредоточиться на разматывании грубой верхней ткани перевязи и не замечать, что нечаянно коснулся рукой груди девушки, — тогда примерно через двадцать дней шины можно снять.
И вот верхняя часть повязки снята. По-прежнему никаких признаков воспаления. Лишь пахнет мазью из воска и масла, которую он сам наносил на повреждённый участок. Шины не сместились.
— Скажи-ка мне вот что, — начал он и достал из сумки свежие бинты. — Какую работу ты могла исполнять до того, как сломала руку?
И снова лицо её на миг озарила улыбка.
— Выращивать овёс и бобы, — просто и искренне ответила Тилла. — Доить коров и коз. Делать масло и сыр. Прясть шерсть. И ещё я помогала маме с малышами.
— Что ещё?
Она на мгновение замялась.
— Я молилась.
— Клавдий Инносенс, — начал он и заметил, как глаза её испуганно расширились при упоминании имени прежнего её владельца, — говорил, будто бы ты отличная повариха.
Глаза их встретились.
— Да, мой повелитель.
— Вот и отлично! — воскликнул он, потому как вовсе не был уверен, что ему понадобится человек, умеющий управляться с коровами, садом и козами, да ещё молиться в придачу. Нет, ему нужна именно такая привлекательная и хорошо воспитанная девушка, умеющая хорошо готовить...
И ещё он радовался тому, что она не сбежала. А ведь могла. Если удастся полностью вылечить руку, если суждения Басса правильны, то, возможно, назначенная Инносенсом цена в восемь тысяч сестерций не столь уж и завышена.
ГЛАВА 32
Он возвращался в госпиталь с намерением снова напугать Альбана ранним своим появлением, как вдруг его кто-то окликнул через дорогу.
— Рус! Как раз ты мне и нужен! — Один из дружков Валенса вышел из боковой улочки, подскочил к нему, схватил за руку. — Ты должен помочь мне, Рус. У нас неприятности.
Один раз Рус уже помог этому человеку: сообщил вместо него неприятные новости Меруле.
— Что именно произошло? — осторожно спросил он.
Мужчина придвинулся поближе и зашептал ему на ухо:
— Знаешь то место, где стоят развалины старого здания и где начали теперь строить новые лавки? Ну, тот дом, что сгорел?
Рус кивнул. Ещё бы ему не знать — ведь он только что купил себе завтрак в одной из таких лавок, расположенных против заведения Мерулы.
— Так вот. Вчера туда пришли работяги и начали разбирать эту развалюху. Ну вот, поработали они — и уже собирались домой, как вдруг один заглянул в заднюю комнату, вернее, в то, что от неё осталось, и заметил в углу что-то странное.
— Понимаю.
— Сейчас узнаешь, что это было, — упадёшь. Так вот, это оказался труп.
На Руса новость не произвела впечатления. Мужчина отпустил его руку, и Рус облегчённо вздохнул.
— Не знаю, почему такие вещи случаются именно в тот день, когда я на дежурстве! — проворчал мужчина. — Теперь они хотят, чтобы я от него избавился.
— Почему же этим не занялись прямо вчера?
Офицер нахмурился.
— Да потому, что эти идиоты торопились на обед. И не пожелали остаться, чтобы ответить на вопросы. Поэтому и решили не докладывать до утра. — Он оглядел улицу. — Чтобы им кошмарные сны снились до конца дней!
