Был среди аргонавтов и Пирифой, царь лапифов
[160]. У него имелись особые резоны участвовать: он происходил от Иксиона, чье непристойно любострастное проворство с Герой, как мы помним, стало первопричиной создания Нефелы, привлечения помощи Золотого барана и его полета в Колхиду с Фриксом и Геллой. Стоит упомянуть и еще двоих аргонавтов: ФИЛОКТЕТА – он сыграет важнейшую роль в историях и Геракла, и Троянской войны – и ЭВФЕМА, сына Посейдона, способного ходить по воде. В общей сложности экипаж «Арго» состоял примерно из пятидесяти душ… обычная команда пентеконтора.
Фуф! Поди уясни это все. Уйма героев, все происходят от стольких царей и цариц, от стольких богов, богинь и мелких божеств. Во многом плавание «Арго» можно считать генеральной репетицией эпохальной осады Трои и даже в большей степени ее последствий – Одиссеи и падения дома Атреев
[161]. Вмешательство, защита и враждебность олимпийцев, коварство одних героев и самозабвенная жертвенность других, смекалка и хитрость, чудовищная жестокость, выносливость, терпение, вера и решимость воинов в вихрях ветра, непогоды, злой воли, случайности и предательства – все это было в странствии «Арго», как и в легендарной экспедиции в Трою и обратно.
Остров Лемнос
Пелий и граждане Иолка собрались в гавани, чтобы воспеть и благословить мореплавание «Арго». Козы орали под ножами жрецов, дым от паленой плоти возносился к богам. В воду сыпалось зерно, летели цветы; в небо взмывали стаи выпущенных голубей; пели детские хоры; лаяли, дрались и совокуплялись собаки. Из укромных уголков на борту «Арго» со смехом выволакивали притаившихся там юнцов и вышвыривали на набережную, в объятия вопивших пьяных друзей. Мать и отец Ясона Эсон и Алкимеда, которых освободил из узилища вроде бы раскаявшийся Пелий, махали сыну с причала – в смешанных чувствах гордости и тревоги. Их младший сын Промах стоял рядом, топал ногами и рыдал: его сочли слишком юным и в команду не взяли.
– Мне скоро тринадцать! Уже достаточно, можно и в путь.
Ясон потрепал его по волосам.
– Когда вернусь, возьму в следующее плавание. А пока тебе задание: присматривай за матерью с отцом. Надо, чтобы вы все были целы и невредимы тут, в Иолке.
Настанет день, и Ясон вспомнит эти свои слова.
Когда Орфей встал на носу «Арго» и заиграл на лире гимн, воцарилась почтительная тишина. Братья Калаид и Зет воззвали к отцу Борею, Северному ветру, и к ЭОЛУ, пастырю всех ветров.
На носовом помосте Ясон, чья шевелюра словно пылала огнем на утреннем солнце, стоял, подбоченившись, и выкрикивал приказы отчаливать и поднимать паруса. Три девушки в толпе лишились чувств и рухнули как подкошенные. Палубная команда взялась за снасти, паруса «Арго» развернулись на парной мачте и надулись, ловя ветер. Публика ахнула, а затем ликующе завопила: Ясон спрыгнул с помоста и велел Тифию поднимать якорный камень и отдавать швартовы.
«Арго» чуть просел – будто нырнул, чтобы намочить клюв, а затем выровнялся и безмятежно двинулся вперед, из-под расписной фигуры на носу заструилась волна. Невиданный доселе корабль. Ни качнет, ни отклонится от курса, и ни единого скрипа от досок. До чего же солидный и стойкий, до чего скорый, стремительный, изящный и истовый.
Граждане Иолка глядели вслед кораблю, пока не стал он точкой на горизонте. Пелий забрался в свой паланкин и оглянулся на Эсона и Алкимеду, стоявших поодаль на набережной, рука в руке.
«Пусть себе ждут, пока не сгниют от старости, – сказал Пелий про себя, – их драгоценный сынок не вернется».
Пелий прекрасно знал об опасностях, поджидавших аргонавтов. Огладил бороду. «Интересно, где они причалят в первый раз? Лемнос – самое место. О, как же я надеюсь, что в Лемносе».
Его злонамеренные надежды сбылись. Ясон запланировал именно Мирину на острове Лемнос как первый порт захода. «Арго» плыл на восток от Иолка без всяких приключений. Корабль не только оправдал, но и превзошел все ожидания. Не видали еще моря столь же замечательно выстроенного или оснащенного судна. Высок был боевой дух команды, дельфины прыгали в волнах за кормой, над ними кричали морские орлы – счастливый знак. Моряков бодрила музыка Орфея и знание, что все они – члены лучшей команды, какая когда-либо отправлялась в поход.
– Лемнос через час, капитан, – сообщил Тифий Ясону, прищурившись на солнце и произведя расчеты.
– Соберитесь все сюда, – приказал Ясон. – Для тех, кто не осведомлен: расскажу вам о Лемносе. – Теперь-то он был благодарен за то, что на долгих уроках Хирона в основном внимательно слушал, как кентавр терпеливо излагает ему историю и обычаи племен, народов, краев, островов и царств изученного мира. – Уверен, почти все вы впитали с молоком матери, что как раз на Лемносе младенца Гефеста растили после того, как его мать, Царица неба, сбросила его с Олимпа. – Ясон коснулся губ пальцами правой руки и вскинул ее к небесам, приветствуя свою божественную покровительницу Геру. – Но с тех пор у Лемноса история тяжелая. На острове нет мужчин, одни женщины.
Ликование, смех и грубые выражения восторга.
– Да-да. Но вы послушайте. Не одно поколение назад женщины на острове бросили поклоняться Афродите. Мы все знаем, как эта богиня обращается с теми, кто ее оскорбляет, но с лемносскими женщинами она поступила чрезвычайно жутко – даже для Владычицы Кипра. По ее воле они стали до того омерзительно и несносно зловонными, что мужское население острова не смогло находиться с ними рядом. Поэтому тамошние мужчины сплавали на материк и привезли себе оттуда фракийских женщин и девушек. Лемносские жены не стерпели такого и поубивали всех мужчин прямо в постелях, одного за другим, и на острове остались только женщины. Царствует там ГИПСИПИЛА, и когда мы войдем к ним в порт, вы должны дать мне возможность навестить ее и удостовериться, что нам там рады.
– Они до сих пор зловонны, те женщины?
– Что скажешь? – обратился Ясон к деревянной фигуре на носу. Пусть и вырезали ее по образу Геры, голос и манера говорить у нее были, скорее, как у говорящих дубов Додоны, из чьей древесины фигуру изготовили.
– Ты со мной разговариваешь?
– Женщины Лемноса. До сих пор ли они обречены смердеть?
– Придется вам выяснить самим, вот так-то.
Ясон с командой вошли в маленькую гавань, и там их ждала небольшая, но плотная толпа суровых с виду женщин, от которых не исходило никакого явного запаха. Сама царица Гипсипила, встретившая Ясона тепло и уважительно, не источала ничего, кроме дружеской приветливости. Всем аргонавтам показалось, что проклятие Афродиты, должно быть, снято, поскольку женщины в компании мужчин вскоре выказывали исключительно радость.
