Примечания
Текст молитвенного содержания сохранился в комплексе сочинений Владимира Мономаха в составе Лаврентьевской летописи, где он следует сразу же за письмом Олегу Святославичу (45. Стб. 255—256). По своему содержанию этот текст представляет собой подборку цитат, бóльшая часть которых восходит к последованиям богослужения сыропустной недели (последнего воскресенья перед Великим постом), первой и особенно пятой недель Великого поста (184).
Относительно принадлежности этого текста Владимиру Мономаху ясности нет. После исследований Н.Н. Воронина (96. С. 265—271) и особенно Р. Матьесена (139. С. 192—201) в литературе утвердилось мнение, согласно которому Молитва была составлена не ранее второй половины XII века, то есть заведомо после смерти Владимира Мономаха. Основанием для этого послужил установленный Р. Матьесеном факт присутствия в тексте заимствования из «Канона молитвенного» епископа Кирилла Туровского, писателя второй половины XII века. Однако этот вывод не может быть признан бесспорным, поскольку нельзя исключать того, что и текст Молитвы, и текст «Канона» Кирилла Туровского восходят к общему источнику (см. прим. 529).
Другое решение вопроса о происхождении данного текста было предложено А.А. Гиппиусом (97. С. 13—14; 98. III. С. 186—201). По его наблюдениям, включённые в Молитву цитаты «составляют мозаичную композицию очень своеобразной структуры», образуя своего рода литургический канон. При этом фрагмент, предположительно восходящий к «Канону» Кирилла Туровского, равно как и ряд других неатрибутированных фрагментов, исследователь уверенно определяет как позднейшие вставки (возможно, принадлежащие Андрею Боголюбскому) в первоначальную «молитвенную композицию на темы великопостного и подготовительного к Великому посту богослужения». «Идейная созвучность “Молитвы” другим текстам Мономаха, её соотнесённость с открывающей “Поучение” подборкой псалтырных цитат (текста также мозаичной композиции)» делают принадлежность Молитвы Владимиру Мономаху «более чем вероятной».
Некоторые соображения относительно происхождения Молитвы (или по крайней мере относительно принадлежности того сборника, в котором она читалась вместе с сочинениями Владимира Мономаха и откуда попала в летопись) могут быть высказаны на основании присутствия в ней молитвенного обращения к святому Андрею Критскому. Гипотетически можно предположить, что оно связано с соименностью святого Андрея тому князю, которым (или для которого) была составлена Молитва. По мнению Н.В. Шлякова, поддержанному А.А. Гиппиусом, Молитва представляет собой заключительную часть «Поучения» Владимира Мономаха в редакции 1117 года, которым киевский князь благословил своего сына Андрея, отправляя его во Владимир-Волынский. Другую версию происхождения Молитвы предложил Н.Н. Воронин, по мнению которого она была составлена внуком Мономаха князем Андреем Юрьевичем Боголюбским и не имеет отношения к «Поучению» и другим сочинениям Владимира Мономаха (96. С. 265—271).
Послания церковных иерархов
князю Владимиру Всеволодовичу
Мономаху
1. Послание митрополита Никифора о посте
Автора двух публикуемых ниже посланий, киевского митрополита-грека Никифора I, без боязни ошибиться можно назвать соратником и единомышленником князя Владимира Мономаха. Об этом прежде всего свидетельствует содержание первого его послания, сходного по мыслям и общему настрою с сочинениями самого князя, а также обстоятельства восшествия Мономаха на киевский престол, что, как можно догадываться из летописного рассказа, происходило не без участия митрополита.
Биографические сведения о Никифоре, как и о других церковных иерархах того времени, скудны. Рукоположенный в киевские митрополиты в Константинополе, он прибыл на Русь 6 декабря 1104 года и 18 декабря был возведён на кафедру. В течение первого же года своего святительства Никифор поставил епископов на три давно пустовавшие кафедры: во Владимир-Волынский, Переяславль (где тогда княжил Мономах) и Полоцк, преодолев тем самым очевидный кризис в церковной иерархии Русского государства. Тесные связи установились у митрополита Никифора с киевскими князьями. В 1108 году по прямому указанию киевского князя Святополка Изяславича Никифор внёс в синодик для общецерковного поминания имя преподобного Феодосия, игумена Печерского (ум. 1074); в 1113 году, также исполняя просьбу Святополка, поставил игуменом Печерского монастыря Прохора «попина». После смерти Святополка (16 апреля 1113) митрополит Никифор, по мнению исследователей, стал одним из инициаторов приглашения на киевский престол переяславского князя Владимира Всеволодовича Мономаха в обход черниговских князей Давыда и Олега Святославичей, что должно было положить конец начавшимся в Киеве беспорядкам. Во всяком случае, когда 20 апреля того же года Владимир вступил в Киев, «усретоша... и (его. — А.К.) митрополитъ Никифоръ съ епископы и со всими кияне с честью великою...» (46. Стб. 276). 1—2 мая 1115 года митрополит Никифор во главе всего духовенства и в присутствии князей Владимира Мономаха и Олега и Давыда Святославичей, а также множества простого народа освятил новую каменную церковь в Вышгороде и принял участие в торжественном перенесении в неё мощей святых князей-мучеников Бориса и Глеба. Преставился митрополит Никифор в апреле 1121 года.
Киевский митрополит, несомненно, был высокообразованным человеком, ярким представителем византийской интеллектуальной элиты. В историю русской книжности он вошёл как талантливый писатель, проповедник и полемист и незаурядный мыслитель. Сохранилось по меньшей мере три его послания и одно поучение; по-видимому, все они были написаны первоначально по-гречески и лишь затем переведены на русский язык. («Не дан ми бысть даръ язычный... — писал сам Никифор в одном из своих поучений, — и того ради безгласенъ посреди васъ стоя, и молчю много»: 79. С. 186.) Два послания митрополита адресованы князю Владимиру Всеволодовичу Мономаху — о посте и о человеческой душе, а также о латинской вере. Первое из них представляет собой настоящий философский трактат, в котором автор исследует человеческую душу и составляющие её «силы» — разум, чувство и волю, а также её «слуг» и «воевод» — органы чувств. Для нас представляют интерес не столько собственно философские воззрения Никифора (в основном они восходят к идеям Платона, получившим дальнейшее развитие в трудах Отцов Церкви, и прежде всего святого Иоанна Дамаскина), сколько их приложение к личности конкретного адресата послания — киевского князя Владимира Всеволодовича. Никифор «исследовал и изучал князя, как кропотливый врач изучает болезнь, выискивая её первопричину», отмечает современный историк древнерусской богословской литературы (156. С. 246). Киевский митрополит исключительно высоко оценил личные качества Мономаха, его христианские добродетели; однако он же обозначил и тот недостаток, который, по его мнению, князю следует преодолеть, — излишнюю доверчивость к наветам и наговорам, использование клеветы во время судебных разбирательств, жестокость по отношению к виновным. Мы не знаем, какие именно судебные дела и каких именно негодных советников князя имел в виду Никифор, но очень похоже, что эта тема — умело спрятанная среди прочих, казалось бы чисто умозрительных, рассуждений — и стала главной в его обращении к князю. В результате мы получили уникальную возможность увидеть несколько иной, отличный от летописного, портрет Владимира Мономаха.
