– Пан Михал, не нравится мне этот участок дороги, уж слишком она здесь петляет. Хорошо бы стрельцам быть наготове.
Михал Подкова, шляхтич из разорившегося рода, но первоклассный воин и ветеран войны с Лангазой, лишь коротко кивнул, сохраняя самое сумрачное выражение лица.
Пан Михал служил у Сапагов, древнего и богатого лехского рода, что сумел привести под знамена Разивилла не только полсотни латной конницы, но также и укомплектованный отряд стрельцов тем же числом, да прочих бойцов на полторы сотни. Уцелевшая хоругвь пехоты под командованием пана Михала нисколько не потеряла боеспособности и присутствия духа, грозя стать в бою тем несокрушимым ядром, вокруг которого сплотятся сумевшие сохранить мужество и желание драться воины. В силу чего и я предпочел продолжить свой путь не в свите графа, который с началом схватки наверняка бежит (и, вполне возможно, столкнется с еще одной засадой, рассчитанной на таких вот беглецов), а среди тех, кто с честью примет бой.
Вот только как же устали люди, следующие по опасным участкам дороги с замиранием сердца, в страхе, что противник вот-вот обрушится свер…
Залп!
Чудовищный грохот падающих камней слился с сотнями выстрелов. Секунда – и скалы в ста шагах впереди буквально встают дыбом, обрушившись на людей, разрывая и дробя их слабые тела огромными известняковыми глыбами. Еще секунда – и под дикий, яростный вой сверху посыпались десятки полуобнаженных гигантов, сжимающих в руках длинные двуручные мечи и обоюдосторонние секиры…
– Хоругвь, строиться! Стрельцы, вперед!
Как я и ожидал, горцы напали на нас. Как я и ожидал, пан Михал не растерялся и тут же включился в бой…
Кивнув на прощание седому уже, испещренному шрамами шляхтичу, я поспешил вперед – мои самопалы придутся стрельцам весьма кстати.
Стрельцы и бойцы с личным оружием огненного боя споро строятся в две жиденькие шеренги. Горцы замечают наш маневр. Десятка два неимоверно крупных бойцов, весело крушивших черепа воинов, крайне неудачно оказавшихся близко к сели, бросаются в нашу сторону.
– Готовьсь!
Металлические стволы огнестрелов и самопалов синхронно склоняются параллельно земле, выстраивая нечто отдаленно похожее на лес копий.
– Пли!
Десятков шесть стволов одновременно извергают свинцовую смерть, заодно окутав нас дымным облачком. Кислый запах сгоревшего пороха тут же забивает нос.
– Перезаряжай!
Все бойцы как один начинают энергично сыпать порох на замковые полки своих огнестрелов, после чего досылают свинцовые пульки в ствол и столь же энергично заталкивают их шомполами. Между тем дымное облачко рассеивается, открывая нам результат стрельбы: ни один из двух десятков горцев не сумел до нас добежать!
– Готовьсь!
Противник продолжает спускаться по следам сели, и, судя по шуму разгорающегося боя, явственно доносящегося и спереди, и сзади, горцы устроили обвалы сразу в нескольких местах.
Что же, этого следовало ожидать.
Внезапно правый висок будто обожгло, вокруг послышались крики боли. Приложив руку к голове, я тут же отнял ее: пальцы густо перемазаны кровью. Подняв глаза, я заметил на скальном гребне какое-то движение, и только сейчас до меня дошло, что очередной пороховой залп раздался не спереди и не сзади, а сверху!
– Они на скалах! Целься!
Часть стрельцов успевают поднять огнестрелы прежде, чем горцы вновь показались из-за каменного гребня, остальные разворачиваются в сторону атакующего по фронту противника.
– Пли!
Сверху раздается отчаянный крик сорвавшегося вниз стрелка, но на деле мы зацепили не более трех-четырех горцев – известняковые валуны служат прекрасной защитой вражеским стрелкам. Ответили они вразнобой, но ударили гораздо точнее: да и чего им целиться, если мы, как стадо баранов, сбились в кучу?!
– Золот, отступайте в тыл, не дайте этим ублюдкам жарить нас сверху! И откуда у этих варваров самопалы?!
Точно, пан Михал, самопалы… Стволы короткие. Хотя я заметил и парочку огнестрелов… Проклятье, кажется, я догадываюсь, как горцы сплотились и как, а точнее, чем бунтарь Когорд сумел привлечь их на свою сторону!
– Стрелки!!! Разбились за валунами, стреляйте прицельно!
Не дожидаясь очередного залпа противника, ласточкой ныряю за крупную каменюку. Вовремя! Даже сквозь толщу известняковой породы я почувствовал удар пули.
Приподнявшись за укрытием, вскидываю самопал и навожу ствол ровно под срез гребня, где только что скрылся стрелок противника.
Секунд тридцать – сорок на перезарядку…
Вновь скрывшись за камнем, лихорадочно перезаряжаю второй ствол и тут же снова высовываюсь. Навести самопал под уже намеченную цель – секундное дело, рука привычно сливается со стволом в одну линию так, словно оружие стало ее продолжением.
Выстрел!
Противник заметно дернулся, ствол его огнестрела задрался вверх, а сам стрелок распластался на гребне, более не шевелясь.
Попал!
Дикий рев горцев, врубившихся в шеренги бойцов, выстроенных Михалом, заставил меня отвлечься от схватки со стрельцами противника. Впрочем, противостояние складывается явно не в нашу пользу: горцы отличаются природной меткостью, да и целиться сверху вниз гораздо сподручнее.
Но все это уже не важно: четыре десятка разъяренных бойцов с двуручными клинками еще могли остановить фряжские пикинеры, но никак не вооруженные легкими саблями и шпагами лехи. На моих глазах разразилась кровавая бойня, враг прорубил в хоругви широкую просеку, во все стороны от которой полетели кровавые брызги и отрубленные конечности.
Словно стая волков терзает отару овец!
Жуткое смертоносное зрелище на несколько секунд заворожило меня, пришел же я в себя в тот миг, когда два огромных зверя в человеческом обличье ринулись в мою сторону. Попытавшийся преградить им дорогу стрелец промахнулся первым выстрелом (видимо, не выдержали нервы), после чего верхняя часть его туловища подлетела в воздух, отделенная могучим ударом меча.
Я молча сделал шаг навстречу смерти. Как всегда в моменты крайней опасности, по телу разлилась восхитительная легкость, движения стали быстрее и точнее, а зрение словно обострилось. Недрогнувшей рукой я вскинул самопал и отправил пулю точно в лоб уже подбегающего ко мне горца с двуручником.
Выстрел опрокинул моего противника, однако следующий отставал от товарища всего на пару шагов, а в моем распоряжении более нет заряженного самопала. Ругнувшись сквозь зубы, я вырвал из ножен практически бесполезный сейчас кончар и уколол, целя острием в грудь врага. Вот только горец со звериной грацией ушел в сторону – и шипастый моргенштерн
[43] невероятно быстро полетел в сторону моей головы, не оставляя мне шансов увернуться или нырнуть под удар. Отчаянным жестом я вскинул левую руку к голове – и тут же мой мир взорвался острой болью.
