– Вот потому-то я с вами и не согласен!
Ребята выглядели слегка ошеломленными этим заявлением.
– Уважаемый Акхат, – сказал Илья. – С чем конкретно вы не согласны?
Чародей всплеснул руками:
– С полумерами. С нежеланием бороться. С неготовностью гордо заявить о себе миру и поставить его перед фактом нашего существования!
Решительно ничего не понимающий Илья даже не знал, с какого из перечисленных пунктов начать. Так что начал с первого:
– Полумеры?
– Разумеется! – воскликнул Акхат. – Вы установили вокруг дома защиту, а могли бы просто обезвредить врагов и уйти отсюда, вызволив и Ключ, и всех ваших приятелей!
– Разве? – поразилась Нелл, но не успела ничего добавить, потому что заговорил Илья:
– Будем откровенны с вами, Акхат. Защита поставлена с помощью старинного артефакта, принадлежавшего Сергею.
У чародея от этого известия опустились руки.
– О боги… – вымолвил он с горечью. – Все даже хуже, чем я думал. – Он с надрывом изрек: – Таким, как мы, не нужны побрякушки! Все эти артефакты, заряды и прочее барахло!
До потрясенных Призраков наконец дошло, что имеет в виду Акхат.
– Такие, как мы… Вот оно что…
Чародей воспринял их изумление по-своему:
– Я видел в воспоминаниях Эрика, на что вы способны.
Ребята выразительно посмотрели на Эрика. Тот поежился. Это притихшие студентки, Сергей да Полина с Владиком, разинув рты, наблюдали за происходящим, не понимая, что к чему, а вот он во все врубился и был солидарен с Акхатом.
– В воспоминаниях, значит… – прожигая Эрика взглядом, процедила Ивон.
Акхат, уже полностью взяв себя в руки, с обычным для него спокойствием пояснил:
– Вы спасли от верной гибели ребенка на берегу реки. Ведь вы не знали, что за вами наблюдает Эрик, и были уверены, что свидетелей нет. К тому же так далеко от… дома. С помощью вашей магии совершили благородный поступок, но лишь потому, что никто не видел. Я нахожу такое положение ужасным.
Эрик ощутил нарастающую в груди злость. А ведь все верно, прав Акхат!
– Точно! И меня спасли, а не признаетесь! Вот, значит, почему!
– И почему же? – спросил его Вик.
За Эрика ответил Акхат:
– Потому что магам, тем более таким юным, жить в вашу эпоху – значит, постоянно беспокоиться о сохранении своего могущества в тайне. И, поверьте, я очень хорошо понимаю причины этого.
Сергей не сдержался и издал смешок:
– Юные маги? Ой, я вас умоляю! – Он наткнулся на гневный взгляд Акхата и умолк.
В отличие от старателя, дети и студентки восприняли слова Акхата с настороженной серьезностью. Они – каждый по своей причине – были готовы поверить в то, что ребята и впрямь могут оказаться магами.
Но чародея их реакция не волновала. Он снова обратился к Призракам:
– Возможно, вам показалось, что я вас осуждаю, но уверяю, это не так! В течение тысяч лет я наблюдал, как травят, преследуют и истребляют колдунов. Видел, как запуганы те, у кого находится хоть крупица магической силы, но кто не вхож в избранный круг подлых чародеев, стоящих за гонениями на себе подобных. Мне ли не знать, ведь именно с моей эпохи пошел счет этой несправедливости! Но знайте, я не сдавался тогда, не сдамся и сейчас! И мое сердце рвется на куски при виде того, что вы предпочитаете ожидать в осаде непонятно чего, хотя могли бы с легкостью все изменить.
Как обычно бывает в ситуациях из разряда «Что за фигня здесь творится», Нелл, Вик и Ивон поглядели на Илью, ожидая, как поступит тактик. И внезапно он их удивил:
– Нет, мы не можем, как вы говорите, с легкостью все изменить. Сколь бы сильны мы ни были… Не можем.
Его друзья недоумевали, почему Илья вдруг решил подыгрывать древнему колдуну? Очевидно, что у Акхата сложилась искаженная картина мира, но стоит ли осуждать того, кто наблюдал за человеческой историей из потустороннего ящика, пропуская все увиденное через призму своего опыта и восприятия? Нет, конечно, осуждать его они не собирались, но подыгрывать-то зачем?
Между тем Акхат жарко возразил:
– Нет, можете. Прекратите следовать навязанным вам правилам этого мира! Не подчиняйтесь законам тех, кто боится магии, и тех, кто, еще хуже, оставляет право на нее лишь для себя! Не страшитесь быть самими собой! Наступает наше время!
Илья покачал головой:
– Акхат, вы новичок в этой эпохе и не представляете, какая ужасная участь ожидает таких, как мы.
Остальные Призраки, не сговариваясь, включились в игру. Они привыкли доверять тактику, тот не раз демонстрировал умение ориентироваться в малопонятных ситуациях. Еще быстрее, наверное, на это был способен стратег Призраков Глеб, но, увы, он не мог участвовать в миссиях…
– Даже страшно подумать… – прошептала Нелл и для выразительности подернула плечами.
– Скольких мы потеряли… – покачал головой Вик.
– Только жалкая трусость спасает нас от истребления! – «разоткровенничалась» Ивон.
После короткой паузы Акхат сказал:
– Хорошо… Пусть так… Вы правы, я не могу призывать вас к перевороту. Но если бы нашелся такой маг, который поставил себе цель все изменить… Вы бы поддержали его?
– Ну… – замялся Илья. – Во всяком случае, не мешали бы.
– Может, сами и не сразу присоединились бы к его великой борьбе… – добавил Вик.
– Но в душе гордились бы им, – заверила Нелл.
– И исподтишка уничтожали бы его врагов! – решительнее всех высказалась Ивон.
– Уж не хотите ли вы, Акхат, сказать, что намерены стать этим самым героическим магом? – спросил Илья. – Лично возглавить великую колдовскую революцию?
Акхат потупил взгляд, плечи чародея опустились.
– Если бы я только мог… Трехтысячелетнее заключение истощило мои силы. Внутри меня вместо былого пламени лишь слабая искорка.
– Печально это слышать, – сказал Илья. – Жаль, что ничем не можем помочь.
Акхат вскинул голову и пронзил его взглядом:
– Можете! Наделите меня силой! Нужно совсем немного. Возродите источник моего магического естества – вы способны! Я объясню, как это сделать! И тогда я выведу всех отсюда, и Ключ ваш спасу! Потому что я не подчиняюсь злодейским законам единобожников! Даже смертей не будет, обещаю! Если только противник не совсем туп и сам не полезет на рожон…
– Но… – растерялся Илья.
– Ваша тайна останется в безопасности! – заверил Акхат. – И все присутствующие тоже ее сохранят, я уверен! – Он обвел комнату строгим взглядом.
Сергей хмыкнул.
– Да даже если проговоримся… Кто поверит-то?
