Филд к этому времени уже примерно подсчитала число крошечных зубчиков.
«Смотри, – показала она Райту, – на этом 60!» Филд была скрупулезна и очень гордилась своей докторской степенью. Райту нечасто доводилось указывать ей на ошибки.
«Нет, – заметил он, бросив взгляд на надписи. – Их 59».
Он знал, что она возмутится: «Да откуда ты знаешь?»
«По краю греческие цифры, – его палец обежал по часовой стрелке окружность диска. – Вот, смотри, здесь от 1 до 30, здесь – от 1 до 29».
Вскоре после этого на чай заглянул руководитель Райта, специалист по часам Родни Ло, и теперь они оживленно беседовали уже втроем. К тому времени, когда чайник опустел, стало ясно по крайней мере одно: колесо с 59 зубцами, похоже, имело какое-то отношение к движению Луны. В среднем продолжительность синодического месяца (период от новолуния до новолуния) составляет около 29,5 дня. Поэтому в большинстве древних лунных календарей продолжительность месяцев варьировалась от 29 до 30 дней. Если зубчатое колесо поворачивалось на один зубец в день, то тогда цифры у его края должны были показывать дни месяца.
Ливанский коллекционер на время оставил детали у Филд, так что она смогла исследовать прибор. Его намерение, однако, вскоре прояснилось – он хотел продать находку музею. Это представляло проблему. Попечители музея очень неохотно покупали что-либо не имевшее «истории происхождения», то есть официальных документов, из которых было бы ясно, откуда взялся предмет и кому принадлежал. Предметы без документов могли оказаться крадеными, и музей не мог допустить, чтобы его заподозрили в поддержке черного рынка контрабандных артефактов.
Но все, что ливанский владелец мог сказать об этих деталях, сводилось к тому, что он купил их несколько недель назад у уличного торговца в Бейруте (и даже от этих слов он позже отказался). Был июнь 1983 г., в Ливане шла гражданская война. Значительная часть Бейрута была разрушена, тысячи жителей погибли под шквальным перекрестным огнем израильской и сирийской армий. В городе царил хаос, и сама мысль о том, что каждый предмет, покидающий страну, должен сопровождаться правильно оформленной документацией, выглядела совершенно нереалистичной. В конце концов попечители музея решили, что солнечные часы с зубчатой передачей слишком важны, чтобы упустить их; нельзя было позволить, чтобы они оказались в частной коллекции, прежде чем ученые изучат их. Выяснив через Интерпол, что никто не сообщал о краже подобного устройства, они в итоге выложили за него внушительную, но до сих пор не названную сумму. Теперь солнечные часы были в руках кураторов.
Джудит Филд устанавливала происхождение и возраст инструмента. Перечень населенных пунктов и широт дал ей главный ключ. Список возглавлял Константинополь, далее следовали другие города и провинции Византии, в том числе Александрия, Антиохия, Родос, Афины, Сицилия и Рим.
Константинополь возник в 324 г., когда император Константин переименовал в свою честь древний Византий. Городу предстояло стать вторым Римом, расположенным на пути из Средиземного моря в Черное. Империя включала нынешние Грецию, Турцию, Сирию, Ливан, Израиль, а также север Египта. За многие века границы ее не раз менялись под давлением многочисленных нашествий – гуннов Аттилы с запада, персов с востока, вандалов с юга, – а также из-за того, что в V в. прекратила свое существование Западная Римская империя. Просмотрев список упомянутых на солнечных часах городов и привязав его ко времени их существования в Византии, Филд пришла к выводу, что инструмент следует датировать концом V – началом VI в., где-то около 520 г.
С самого начала стало ясно, что прибор уникален. Погрузившись в литературу, она выяснила, что эти солнечные часы – второй известный инструмент такой давности и предшествует ему только Антикитерский механизм. Позже нет и следа чего-либо подобного, вплоть до календаря с зубчатыми колесами, о котором в XI в. писал аль-Бируни. Работать со столь уникальным предметом – это опьяняло.
На этот раз Майкл Райт применил весь свой опыт механика, чтобы понять, как могли работать зубчатые колеса, и создать реконструкцию. Он увлекался механическими устройствами с детства, с тех пор как родители стали приводить его в Музей науки и оставлять свободно бродить там с единственным условием: когда музей будет закрываться, выйти на улицу и найти своего дядю, который был помощником хранителя в Музее естественной истории. В ту пору Музей науки, полный старинных инструментов в витринах, был словно заколдованный лес из стекла и металла, в котором можно заблудиться, что неизменно и случалось. Но в поисках выхода он всегда узнавал что-то новое.
Дома и в школе он любил разбирать вещи, чтобы понять, как они работают, хотя и не всегда получалось собрать их снова. Вскоре он уже строил модели: самолеты, поезда, даже работающие часы. Как и Прайс, он изучал в университете физику, но теперь его работой было курировать экспонаты, разместившиеся в гулком Энергетическом зале: в частности, громоздкие угольные паровые машины – двигатели британской промышленной революции.
Его также занимали старинные часы, хранившиеся в музее, особенно астрономические, появившиеся в Европе в XIV в. Больше других ему нравилась музейная реплика великолепного планетария, сконструированного в Падуе мастером Джованни де Донди в 1364 г.: 107 зубчатых колес выводили на семь золотых циферблатов положение в зодиаке Солнца, Луны и пяти известных тогда планет – Сатурна, Юпитера, Марса, Венеры и Меркурия. Райт изучил все тонкости их устройства и, как и Прайс, понял, как сложные спряжения шестерен, использовавшиеся для того, чтобы представить движение планет, со временем превратились в паровые мельницы и ткацкие станки промышленной революции.
Теперь, воссоздавая в своей домашней мастерской византийские солнечные часы, он применял свои познания к прибору, которого многие столетия никто не видел (или не строил). Некоторые части головоломки отсутствовали, но он нащупывал верный путь, замечая то царапину, то асимметричный износ и пытаясь понять, как детали могли подходить друг к другу. Очень скоро ему стало ясно, что, несмотря на разницу в 500 лет, четыре сохранившиеся шестерни могли быть частью простого календаря, очень напоминающего восьмишестереночный, описанный аль-Бируни.
Хотя соотношение и расположение зубчатых колес в византийском приборе несколько отличались – и предназначались скорее для солнечных часов, чем для астролябии, – принцип был тем же. В реконструкции Райта в центре разделенного на семь частей циферблата располагалась круглая рукоятка, а вокруг него на страже семи дней недели размещались семь божеств – Луны, Солнца и пяти известных планет. Храповое колесо с семью лопастями-зубцами находилось прямо под ним, сдвигаясь с каждым поворотом ручки точно на один день. Когда оно поворачивалось, маленькое колесо с семью зубцами, расположенное на той же оси, сдвигало большое колесо с 59 зубцами, каждый день ровно на один шаг, и соответствующее число месяца на его кромке показывалось в окошечке на утраченной лицевой панели. Два маленьких отверстия в большом колесе были заполнены каким-то темным веществом – воском или деревом. По мере вращения колеса они сдвигались под круглым отверстием на задней панели устройства, изображая смену фаз Луны. Утраченные зубчатые колеса приводили в движение шкалы, указывающие положение Луны и Солнца в зодиаке. Календарь был приятным дополнением к солнечным часам: поворачивая храповое колесо ежедневно, можно было узнать точную дату для установки гномона.
