В Хельсинки в бюро проката автомобилей я подписала контракт, в котором среди прочего обязалась не покидать на взятой напрокат машине территорию Финляндии. Тем не менее, не задумываясь ни на секунду, я готова была пересечь одну из самых строгих в мире границ на не имеющей на это права машине, к тому же доверху забитой не положенными для ввоза вещами. В ту минуту, однако, ради своих друзей я была готова на все. Если бы для того, чтобы без проблем доставить на место свой груз, мне пришлось бы по-пластунски ползти через Северный полярный круг со 150 килограммами на спине, я с пеной у рта поползла бы, как заправская ездовая собака.
Сама по себе поездка была прекрасной. Сверкающий на солнце заснеженный лес расступался перед несущей нас вперед пустой дорогой. На всем протяжении пути мы едва повстречали пару автомобилей, нашими спутниками были только парящие низко над головой птицы и пробивающиеся из-под земли первые весенние цветы.
– Посмотри, какая красота, – говорила я Джуди, пытаясь отвлечь и ее, и себя от крутящихся в голове тревожных мыслей.
– Ммммм… – лишь мычала в ответ Джуди, высовывая голову, чтобы увидеть эту красоту из-за пристроенного у нее между ногами огромного футляра с гитарой.
По мере приближения к границе и возрастающего количества забрызганных грязью дорожных указателей на русском языке картина за окном все больше и больше стала походить на запустелый пейзаж из мрачного фильма-антиутопии. В ожидании пограничного контроля я притихла, опять погрузившись в сомнения, обрушившиеся на меня, как стремительно несущаяся к водопаду горная река. Впереди нас была лишь одна машина, и пограничники в поиске контрабанды разобрали ее чуть ли не до последнего винтика. Мы с Джуди в панике посмотрели друг на друга. Мне вдруг все показалось неуместным и излишне кричащим – вплоть до цвета собственных волос и терпкого запаха арендованного автомобиля. Каждая мелочь могла нас выдать.
Пограничники не торопились, тщательно, до сантиметра, осматривая стоящий перед нами автомобиль. В голове мелькнула ужасная мысль: быть может, здесь от скуки и безделья они каждый автомобиль проверяют с удвоенной бдительностью – в полном противоречии с той теорией, которая, собственно, и убедила нас выбрать именно этот путь. Я отчаянно прокручивала в голове все возможные объяснения присутствия в машине горы музыкальных инструментов и аппаратуры, кучи одежды и альбома. Может быть, плюнуть на все, ринуться сломя голову вперед и попытаться прорваться через границу? Другого выхода, казалось, не было.
– Я больше не могу!!! – мои мысли прервали отчаянный визг Джуди и папка с документами, которую она швырнула мне на колени.
– Шшшш!.. – зашипела я, рассовывая бумаги по карманам и тщательно застегивая все молнии. – Джуди, черт побери, нашла время для истерик!
Мы уставились друг на друга, трясясь от собственных всплесков эмоций. Мы смотрели друг на друга, а затем… мы сидели. И сидели. И сидели. Мы сидели почти два часа, боясь произнести даже слово, чтобы не привлечь к себе внимания. Казалось, что мы сидели годами, перебирая в голове одну за другой все вещи в машине и в ужасе опасаясь притронуться к ним. Мы сидели, пока, наконец, я не решила, что люблю самолеты и аэропорты и что, наверное, никогда больше не увижу своих друзей.
– Подъезжайте, – наконец-то сказал подошедший к нашей машине пограничник. Лицо у него было кислое, будто он только что съел целое лимонное дерево, а темные глаза шныряли по всем участкам нашего автомобиля. – Откройте двери. Откройте багажник.
Мы поставили машину на тормоз и вышли на продуваемый всеми ветрами пустырь за серой будкой пропускного пункта. Я смотрела, как таможенники начали выгружать все наши вещи, и вдруг из-за стресса меня как подкинуло, и я стала тараторить, как пулемет, – настолько быстро, что по глазам Джуди я понимала, что даже она с трудом разбирает, что я говорю.
– Я музыкант и после России еду в тур по Европе. Поэтому мне нужны все эти вещи. Я никому не могу их доверить, они для меня как дети. – Я стала быстро перечислять одну за другой все известные мне европейские страны. Парочку, кажется, я просто выдумала.
Через несколько минут они нашли мой кантри-альбом. Моя трескотня превратилась в сплошную пулеметную очередь: «Представляете себе, эту пластинку американской группы я купила в Финляндии! Круто, да?! Я сама даже не знаю, кто они такие, но мне показалось забавно, что их пластинка продается в Финляндии. Вот что значит Америка! Круто, правда?! Никогда бы не подумала, что в Финляндии можно купить американский кантри-альбом!». Если бы таможенник понимал, что я говорю, он немедленно заподозрил бы что-то неладное. Джуди пихала меня в бок, но я этого даже не чувствовала.
Таможенник стал изучать альбом. Сердце у меня то подступало к горлу, то уходило в пятки. Толстыми пальцами он провел по целлофановой обертке и стал прощупывать спрятанный под ней картонный конверт. Мне казалось, что я бегу марафон; лоб покрылся испариной, футболка под курткой взмокла от пота.
– О’кей, – наконец-то произнес он, швырнув альбом на груду чемоданов и инструментов. Так просто. Я пыталась подавить вздох облегчения, пока он, как хищник, продолжал перерывать остальные наши вещи. Я повернулась к Джуди и увидела, как ее болтающийся от ходьбы конский хвостик направляется от меня по направлению к будке.
– Моя сестра? – громко сказала я, оглянувшись на таможенника, руки которого были по локоть погружены в гору желтых футболок. – Куда она идет? – Он не обращал на меня внимания, отбросив одну из футболок, как грязную банановую корку.
– Моя сестра? – еще через несколько минут я обратилась к пограничнику, стоявшему на страже возле нашего автомобиля, как будто тот мог уехать сам по себе. Он кивком головы указал мне куда-то влево, не отрывая взгляд от обнаруженного им где-то вдали воображаемого горизонта.
Я повернулась и увидела Джуди, приближающуюся ко мне в сопровождении женщины-таможенницы. Лицо у нее было перекошено, а глаза смотрели на меня с тигриной яростью.
– Ты в порядке, Джуд? – проговорила я тихим голосом, когда она наконец стала рядом со мной у нашего «Форда». Она ничего не ответила, только смотрела прямо перед собой, а по глазам было видно, что она вот-вот заплачет.
– Все в порядке, езжайте! – Я чуть не подпрыгнула от радости, когда пограничник вернул нам наши документы и указал на дорогу. Мне до сих пор не верилось, что все позади. Перед нами прямо на земле были разбросаны наши сумки, футляры с инструментами, коробки с аппаратурой и детали разобранного автомобиля. Джуди опомнилась первой, стала хватать, что попадет под руку, и засовывать в машину. Я тоже присоединилась к процессу, и, как только мы все утрамбовали, прыгнула на водительское сиденье и изо всех сил нажала на газ, как пытающийся умчаться от погони персонаж мультфильма. Перед глазами стояли лица дожидающихся меня Юрия, Бориса и всех остальных. Представляю себе выражение этих лиц, когда они увидят Red Wave. Я была счастлива.
Джуди, однако, была вся в слезах.
– Меня раздели чуть ли не догола и обыскали, – в ярости она растирала слезы по возбужденному лицу. – Ты даже не представляешь себе, как это унизительно!
