К концу нэпа на долю частника приходилась, кроме того, и пятая часть валовой продукции промышленных товаров. Однако особо важную роль частник играл в розничной торговле. К 1927 году около 75% торговых предприятий в стране (410,7 тыс. из 551,6 тыс.) принадлежали частнику. В отличие от государственных магазинов и предприятий кооперативной торговли, сконцентрированных в крупных городах, частная торговля была мелкой и «распыленной» по стране. Частник торговал в многочисленных лавочках, магазинчиках, ларьках, вразнос. Он быстрее, чем государственная торговля, реагировал на спрос населения. Личная выгода служила залогом мобильности и эффективности торговли. Благодаря частнику всего за несколько лет нэпа в разрушенной войной и революцией стране удалось наладить снабжение населения товарами первой необходимости.
Важность частника в снабжении населения в 1920‐е годы выглядит бесспорной на фоне слабого развития государственной промышленности. Наследство, которое досталось советской власти от царской России, было небогатым. Пищевая индустрия – крупные механизированные предприятия по переработке сырья и производству продовольственных товаров – отсутствовала. В своей массе государственная пищевая промышленность в 1920‐е годы состояла из мелких кустарных заведений – мельниц, крупорушек, маслобоек, пекарен, колбасных мастерских, кондитерских и пр. Только в 1925 году был построен первый государственный хлебозавод.
Показательна история с государственными бойнями. Когда в 1930 году в стране остро встала мясная проблема, руководство с удивлением обнаружило, что бойни находятся не в ведомстве пищевой промышленности, а у Наркомата внутренних дел вместе с милицией, угрозыском, канализацией и водопроводом. И не мудрено, ведь бойни были не предприятиями пищевой отрасли, а помещениями, которые государство сдавало в аренду частникам. «Бойни, – на декабрьском пленуме партии в 1930 году признался нарком торговли Анастас Микоян, – были в буквальном смысле слова убойным местом, которое по камерам, по комнатам сдавалось в аренду прасолу Иванову, прасолу Сидорову, ЦРК (Центральный рабочий кооператив. – Е. О.) и всем, кому требуется забить скот». В стране только треть из 75 наиболее оборудованных боен имели водопровод, пятая часть – канализацию, и только около 5% – станции для очистки сточных вод. Скот забивали ручным способом. В конце 1920‐х годов руководство страны лишь приступило к созданию мясной промышленности. Первые государственные мясокомбинаты, Московский и Семипалатинский, по госзаказу проектировали в США. Их строительство началось в 1927 году.
К концу 1920‐х годов государственная пищевая промышленность выпускала продукции меньше, чем перед Первой мировой войной. На одного человека в год государство производило около 5 кг мяса и рыбы, 8 кг сахара, 12 кг молочных продуктов, полкило сливочного и 3 л растительного масла, менее одной банки консервов. Особого разнообразия не было, продукты первой необходимости – мука, крупа и мясные изделия – составляли треть ассортимента.
Государственная торговля была столь же слаба, сколь и государственная промышленность. Государственные магазины работали в крупных городах и продавали «винно-водочные изделия, книги, товары производственно-технического назначения, меха». Для снабжения населения государство использовало главным образом магазины потребительской кооперации (кооперативы), через которые продавалось около 80% продукции государственной промышленности. Вместе с государственными торгами кооперативная торговля обеспечивала три четверти товарооборота страны, однако в ее распоряжении была только четверть магазинов, что свидетельствует о ее концентрации в немногих городских центрах.
Частник – крестьянин, заготовитель, промышленник, торговец – играл главную роль в товарном благополучии нэпа. Если убрать из системы снабжения 1920‐х годов крестьянское самообеспечение, крестьянские рынки для горожан, частное производство и частную торговлю, то останется лишь слаборазвитая государственная промышленность да скудная сеть госторговли и кооперации, не способные обеспечить даже минимальные потребности населения. При слабости государственного производства и снабжения развал частного рынка нэпа грозил катастрофой. Случись это, государство должно было бы взять на довольствие более сотни миллионов людей, которые до этого обеспечивали себя сами. Опасность развала частного сектора состояла еще и в том, что создание пищевой и легкой индустрии не являлось первоочередной задачей советского руководства, которое, готовясь к войне, главное внимание уделяло тяжелой и оборонной промышленности.
Советский Союз стал первым в мировой истории государством, которое провело индустриализацию на основе не рыночной, а государственной централизованной плановой экономики. Частный сектор периода нэпа при этом был разрушен в ходе репрессий против частных производителей и торговцев в городе и против крестьян в ходе коллективизации и раскулачивания в деревне. В выборе путей и методов индустриализации марксистское неприятие рынка и частной собственности сыграло свою роль. В росте частного сектора виделась реставрация капитализма, угроза для власти большевиков. Уничтожение рынка периода нэпа имело и экономические причины. Руководство страны стремилось провести индустриализацию в кратчайшие сроки и не хотело терять время на конкуренцию с частником. Казалось, что быстрее и проще убрать частника из экономики страны, сконцентрировать все ресурсы в распоряжении государства и направить их на решение приоритетных задач.
Хроника развала рынка свидетельствует о том, что каждый новый удар по частнику ухудшал продовольственную ситуацию в стране. Первым разрушенным рынком стал хлебный.
Хлеб – один из главных продуктов питания в России. С началом индустриализации расходы хлеба у государства резко выросли. Правительство стремилось обеспечить дешевым хлебом быстрорастущее городское население, занятое в промышленном производстве. Росли расходы хлеба для военных контингентов – армии, флота, работников военной промышленности. Правительство брало на себя обязательство снабжать хлебом и поставщиков промышленного сырья, в котором нуждалась индустрия. Кроме того, нужно было наращивать экспорт зерна, который по задумке отцов индустриализации должен был стать главным источником валюты для оплаты промышленного импорта.
Индустриализация остро зависела от государственных заготовок зерна, однако они шли трудно. Крестьяне и торговцы, недовольные государственными закупочными ценами, придерживали зерно, чтобы с выгодой продать весной на вольном рынке. В ответ на нежелание продавать хлеб государству в самом конце декабря 1927 года ОГПУ начало массовые аресты частных скупщиков, заготовителей и торговцев вначале на хлебофуражном, а затем на мясном, кожезаготовительном и мануфактурном рынке. Во второй половине января 1928 года пришла очередь крестьян, которые придерживали или скупали хлеб. По сообщениям ОГПУ, к концу апреля 1928 года на хлебном рынке было арестовано 4930 человек. Дела крупных предпринимателей рассматривало Особое совещание коллегии ОГПУ, дела мелких – прокуратура. Наказание было относительно мягким по сравнению со сталинскими мерками 1930‐х годов – лишение свободы от месяца до пяти лет, конфискация имущества и запрет заниматься частным предпринимательством в течение пяти лет. Репрессии стали результатом как санкций Политбюро, так и спонтанных действий местных руководителей, которые отчаялись выполнить планы хлебозаготовок экономическими методами.
